В публикациях советского периода по истории гражданской войны факт о сдаче Тамбова белоказакам 4-го Донского конного корпуса генерал-лейтенанта К.К. Мамонтова 18 августа 1919 г. никогда не замалчивался, но и не подвергался широкой огласке [1; 8, с.18]. Всесторонне рассматривались объективные причины падения Тамбова, менее исследованы факторы субъективного характера [6; 7].

22 августа 1919 г., на третий день после ухода белоказаков из города, на заседании Совета рабоче-крестьянской обороны Республики обсуждался вопрос о назначении следствия по поводу сдачи Тамбова (докладывал заместитель председателя Революционного военного совета (далее – РВС) Республики Э.М. Склянский) [2, Д. 199, Л. 48]. На следствие отводилось 10 дней [Там же, Л. 23]. Следственная комиссия особой группы РВС Южного фронта немедленно выехала в Тамбов для расследования дела на месте. После тщательного следствия и допроса целого ряда свидетелей она представила свое заключение выездной сессии Военно-революционного трибунала (далее – ВРТ) Республики, на распорядительном заседании которой было вынесено постановление привлечь к ответственности весь состав совета Тамбовского укрепленного района и ряд других лиц [Там же, Л. 48, 79].

Тамбовский укрепленный район был учрежден постановлением РВС Республики от 28 июня 1919 г. № 10101 [3, Д. 348, Л. 37]. Был образован в границах Куксово – Селезни – Руднево – Бокино – Ляда – Лесная Тулиновка [11, с. 92]. Согласно Положению об укрепленных районах совету Тамбовского укрепрайона в составе коменданта и двух членов совета принадлежала вся полнота военной и гражданской власти. На коменданта укрепрайона возлагалась обязанность привести Тамбов и Тамбовский район в состояние полной готовности к обороне и обеспечить боеспособность всех частей, входящих в состав войск Тамбовского укрепрайона. Военный совет подчинялся непосредственно РВС Южного фронта, а комендант района – непосредственно командующему Южным фронтом [3, Д. 348, Л. 37]. Совет укрепрайона располагался в Тамбове по адресу: Лермонтовская, 32 [3, Д. 411, Л. 4]. Тамбов был объявлен на военном положении с 3 июля. [Там же, Л. 1].

Дело о сдаче губернского центра слушалось в Тамбове 11 сентября 1919 г. на заседании выездной сессии РВТ при РВС Республики в составе: председателя – А.Я. Анского, членов – Ф.М. Нахинсона и В.К. Линдемана [2, Д. 199, Л. 93].

В качестве главных обвиняемых перед судом предстали: комендант Тамбовского укрепрайона К.В. Редзько, члены совета укрепрайона М.Д. Чичканов и Г.М. Шидарев; начальник внутренней охраны Тамбова С.И. Протопопов, командир 55-го бронеотряда И.П. Лерхе, командир батальона особого назначения при губкоме РКП(б) Ф.Н. Дубовицкий. Среди главных обвиняемых числился и председатель Тамбовского губкома РКП(б) Н.П. Орловский, но в связи с отсутствием в Тамбове слушание его дела было отложено (а вместе с ним и дела Ф.Н. Дубовицкого).

В обвинительном акте в отношении совета укрепрайона выдвигалось шесть основных пунктов: 1) непринятие должных мер по обороне непосредственных подступов к городу, Тамбовского железнодорожного узла, самого города и находящихся в нем складов; 2) непринятие действенных мер к «понуждению» частей, не выполнивших приказ восстановить положение, созданное прорывом у деревни Руднево; 3) непринятие решительных мер к подавлению паники, охватившей город и части гарнизона к вечеру 17 августа; 4) не сосредоточение в своих руках твердого и централизованного командования, допустив, с одной стороны, вмешательство в оперативные действия посторонних лиц, а с другой – фактически передав оперативную часть командиру 4-й отдельной бригады Д.П. Соколову; 5) преждевременное, беспорядочное оставление Тамбова, приведшее к полной дезорганизации сил, оставшихся в распоряжении совета, и надолго выведшее части гарнизона от всякого соприкосновения с противником; 6) непринятие предложенного начальником штаба укрепрайона В.Н. Зарубаевым «самого героического мнения» о продлении обороны города [Там же, Л. 93-94].

Еще ранее в телеграмме Главкома С.С. Каменева и членов РВС Республики от 9 сентября № 4277-ОП, направленной в военные советы укрепрайонов, говорилось об особых упущениях совета Тамбовского укрепрайона: 1) совершенное непринятие мер для прекращения начавшейся в районе паники, 2) непринятие мер для очистки района при приближении противника от невооруженных красноармейцев, среди которых сразу же началась паника, 3) полная растерянность при первой неудаче на линии боя, 4) вывод из района всех частей больше чем за сутки до занятия района противником, 5) полное непринятие каких-либо мер для немедленного обратного овладения городом Тамбовом, хотя такая возможность была вполне доступна. По последнему пункту Главком указывал, «что буквально во всех городах, занятых Мамонтовым, казачьи банды немедленно напивались и в пьяном виде производили бесчинства. В этот момент даже небольшое число мальчиков могло бы выгнать бандитов из города, захватив добрую половину их в плен» [3, Д. 411, Л. 30, 30 об.].

Всесторонне выяснялся каждый пункт обвинения. Публичное судебное разбирательство длилось в течение полусуток, с 12 до 24 часов, с двухчасовым перерывом с 18.30 до 20.30. [2, Д. 199, Л. 79 об.]. Перед Ревтрибуналом прошел целый ряд свидетелей (32 человека), главным образом, командиров и комиссаров частей, которым поручалась оборона города. В полночь прозвучали последние слова обвиняемых. Никто из явившихся обвиняемых не признал себя виновным во возведенных обвинениях [Там же, 95-96].

В последнем слове обвиняемых наиболее убедителен был комендант укрепрайона К.В. Редзько. Разбирая по пунктам предъявленные ему обвинения, он отметил: «Отдать Тамбов на сожжение артиллерийским огнем, окончательное разрушение и вырезание всех коммунистов и советских работников, которых мы избыток не имеем, было бы более чем бесцельно» [Там же, 97]. С ним был солидарен и губернский военком Г.М. Шидарев: «Для меня было ясно, что удержать город мы не сможем, а только увеличим добычу противника» [Там же, 69].

Решение об оставлении Тамбова было принято за заседании совета 18 августа в 3 часа 15 минут после доклада коменданта о состоянии обороны города. В докладе К.В. Редзько отмечал, что разъезды противника, подойдя к городу со стороны Ахлябиновой (Ахлебиновской) рощи, вокзала и Моршанской дороги, обстреливают город. Части 4-й бригады в панике и как боевые единицы не существуют (по донесению комбрига). В город хлынули с позиций толпы расстроенных и безоружных людей, сеющих панику, вызвавшую беспорядочную стрельбу в городе. В распоряжении коменданта находились сводный полк курсантов, 31-й батальон войск внутренней охраны и взвод артиллерии, но красноармейцы этих пехотных частей, пользуясь темнотой, разбегались, дальнейшее оставление их в городе окончательно деморализовало личный состав и лишило полной возможности вывезти из города обозы. Военный совет принял решение немедленно начать планомерный отход частей через мост на реке Цне по единственной неотрезанной противником Рассказовской дороге, оставив арьергард у западной окраины леса. Приказом совета укрепрайона организация и прикрытие отхода были поручены комбригу 4-й отдельной бригады [Там же, 19-21].

После последнего слова обвиняемых трибунал удалился на совещание для вынесения приговора. В 5 часов 25 минут 12 сентября был вынесен приговор.

Выездная сессия РВТ постановила, что комендант и члены совета Тамбовского укрепрайона не справились с возложенной на них задачей и не соответствовали своему назначению, «но не обнаруживая в их действиях злого умысла или несознательного отношения к делу, отмечая их крупные заслуги пред пролетарской революцией, учитывая возможность целесообразного использования их на другом, соответствующем их силам и способностям посту», направила в распоряжение РВС Южного фронта.

Бывший командир 4-й отдельной стрелковой бригады Д.П. Соколов был признан виновным в измене, «выразившейся в переходе по вступлении мамонтовских банд в город 18 августа на их сторону» и объявлен вне закона.

Начальника внутренней охраны Тамбова С.И. Протопопова приговорили к лишению права занимать должность в Красной армии в течение 6 месяцев со дня объявления приговора. «Смягчающим» обстоятельством его вины признавалось то, что, «по всем данным следствия, он является лицом, совершенно неподходящим для занятия такой должности».

Начальника 55-го броневого отряда И.П. Лерхе признали виновным в отдаче самовольного приказа броневику «Коммунист» (в ряде документов указан «Мститель») открыть пулеметную стрельбу в городе по домам Советской улицы, чем была усилена паника, и в самовольном отходе броневого отряда в Моршанск. Выездная сессия ВРТ указала, что за свои действия И.П. Лерхе заслуживал высшей меры наказания, но приняла во внимание его объяснения и приговорила к отправлению в штрафной батальон сроком на 5 лет. На заседании было заявлено, что приговор окончательный и обжалованию не подлежит. [Там же, 98-100].

В вынесении столь «мягкого» приговора в отношении виновников неудачно организованной обороны города не последнюю роль сыграл председатель губкома партии Н.П. Орловский. В фонде Тамбовского губкома ВКП(б) имеется переписка командированного в Москву Н.П. Орловского со своим заместителем А.А. Котоном о переговорах с членами Центрального Комитета о смягчении приговора в связи со сдачей Тамбова.

Так, в телеграфной записи по прямому проводу от 9 сентября 1919 г. Н.П. Орловский сообщал: «Только что закончил вторую беседу с Крестинским [секретарем ЦК РКП(б)]. Суд ЦК решил устроить. Однако, даны полные гарантии того, что он не обратится в расправу. ЦК все время будет поддерживать связь с Тамбовом и следить за ходом процесса. Мое пребывание в Москве совершенно необходимо до разрешения всех вопросов о Тамбове» [3, Д. 73, Л. 164-166]. Н.П. Орловский добился перевода в Тамбов 200 миллионов рублей на ликвидацию последствий рейда белоказаков.

Среди основных причин проваленной обороны Тамбова ее организаторы называли отсутствие надлежащего руководства со стороны штаба Южного фронта, который до самого последнего времени смотрел на прорыв конницы Мамонтова как на «пустяковую случайность» [2, Д. 199, Л. 33]. За два дня до взятия Тамбова казаками, в пятницу 15 августа, председатель губисполкома М.Д. Чичканов с особоуполномоченным ЦК РКП(б) и ВЦИК, народным комиссаром почт и телеграфов В.Н. Подбельским выезжали в Козлов для выяснения вопросов, связанных с обороной города. В РВС Южного фронта их заверили, что Тамбову не угрожает реальная опасность и эвакуацию советских учреждений (была начата 14 августа [3, Д. 84, Л. 71]) следует приостановить. В случае непосредственной угрозы городу пообещали выдвинуть на помощь 56-ю стрелковую дивизию из Кирсанова (из допроса М.Д. Чичканова от 30 августа 1919 г.) [2, Д. 199, Л. 68].

Дезорганизаторские указания штаба Южного фронта также были приняты во внимание при вынесении приговора, о чем свидетельствует запись переговоров по прямому проводу председателя РВТ Республики Б.В. Леграна с председателем выездной сессии трибунала А.Я. Анским от 9 сентября: «В настоящем деле надо проявить особенную тактичность, помня, что обвиняемые могут отвечать не за общие недостатки фронта, а только за свои личные ошибки» [Там же, Л. 86].

Протоколы допросов партийно-советского руководства в ходе следствия наглядно свидетельствуют и о субъективных факторах, приведших к неудачам в обороне Тамбова: 1) отсутствие единой руководящей воли в действиях совета укрепрайона; 2) вмешательство губкома РКП(б) и уполномоченного ЦК В.Н. Подбельского в решение военных вопросов; 3) отсутствие четкого разграничения функций между членами совета; 4) совмещение должностей председателя губисполкома и губвоенкома с обязанностями членов совета укрепрайона; 5) «общая расхлябанность, неподготовленность, недисциплинированность и чисто тамбовское разгильдяйство и обывательщина» [Там же, Л. 69-70].

В доказательство последнего пункта можно привести следующие факты. 6 июля губком объявил мобилизацию коммунистов – бывших офицеров, унтер-офицеров, военных чиновников – по собственной инициативе, значительно раньше появления распоряжения об общегражданской мобилизации этих воинских чинов [3, Д. 84, Л. 42; Д. 93, Л. 137]. Мобилизованные со всех уездов в течение суток направлялись в Тамбов, но здесь они «болтались без дела, никаких командных должностей им не давали или заставляли быть в ротах на побегушках, или расклеивать афиши» [Там же, Д. 81, Л. 47].

После мамонтовского набега в Тамбове был найден военный склад, где сгорело 50 пулеметов и несколько ящиков с винтовками, про который все забыли в то время, когда катастрофически не хватало оружия [Там же, Л. 66].

По заявлению председателя Тамбовского укома партии Я.Л. Смоленского, часть рабочих железнодорожной организации предлагали свои услуги по защите подступов к Тамбову, но в распоряжении военной организации не было вооружения, а «звать рабочие массы выступать своей грудью с палками в руках против штыков и сабель было невозможно» [Там же, Л. 123].

Начальник губернского отделения уголовного розыска К.Н. Николаев сообщал о довольно экстравагантной мере, предпринятой им в последние минуты перед эвакуацией из Тамбова: вечером 17 августа собрал к себе в отделение уголовных «авторитетов» и под угрозой суровой с ними расправы приказать оповестить уголовников о запрещении участвовать в расхищение имущества горожан и всех советских учреждений во время прихода казаков в город. Эта мера, по его словам, оказалось такой действенной, что воры не только сами не принимали участия в погромах, но под страхом наказаний предупреждали граждан, любителей чужой собственности [2, Д. 197, Л. 12-14].

После сдачи Тамбова губернское партийно-советское руководство с бронеотрядом направилось в Моршанск, а оставшиеся военные силы со штабом укрепрайона, уездно-городским руководством ушли на станцию Платоновка. Днем ранее семьи тамбовских коммунистов были эвакуированы поездом в Пензу [4, Д. 5875, Л. 197]. На заседании президиума губисполкома 20 августа было предложено Моршанскому уездному продовольственному комитету для предотвращения роста антисоветских настроений в срочном порядке выдать крестьянам по одному фунту соли на едока, а городскому населению по категориям [2, Д. 199, Л. 11-14]. Губком партии располагался в Моршанске в гостинице «Русь», 19 августа провел первое заседание в единственном составе (Н.П. Орловский) [3, Д. 101, Л. 187]. 22 августа губком оставил место своего пребывания и вернулся в Тамбов [Там же, Д. 84, Л. 77]. 25 августа завершил работу в Моршанске президиум губисполкома [2, Д. 199, Л. 14].

Тамбовская городская организации до белоказачьего рейда насчитывала 879 членов (в том числе 98 женщин), из них 185 членов железнодорожной организации. После проведенной перерегистрации в сентябре 1919 г. в ней оказалось 677 человек. В красноармейских частях было 578 коммунистов, после перерегистрации – 233 человека [3, Д. 81, Л. 119-120].

После вынесения приговора К.В. Редзько продолжал находиться на командных постах в Красной Армии, возглавлял Тамбовскую губернскую милицию [5, Д. 674, Л. 27]. Г.М. Шидарев еще год прослужил Тамбовским губернским военкомом, затем был переведен на ту же должность в Екатеринославскую губернию [2, Д. 338, Л. 1, 1 об.]. Н.П. Орловский после командировки в Москву в Тамбов не вернулся, работал председателем Нижегородского губернского советского народного суда [10]. По непроверенным данным, Д.П. Соколов вскоре был зарублен красными в боях под Воронежем [2, Д. 325, Л. 2]. Жизнь И.П. Лерхе оборвалась в период политических репрессий [9].

Деятельность совета Тамбовского укрепленного района заслуживает внимания и как первый опыт образования чрезвычайного органа власти в городе. В экстремальных условиях совет не справился с ролью военного и гражданского диктатора. Отсутствие единоначалия, четкого разграничения функций, несогласованность действий его членов привело к провалу обороны губернского центра.

Статью подготовила заведующий отделом использования документов
и информатизации ТОГБУ «ГАСПИТО» И.И. Муравьева

Список литературы и примечания

1. Горелов, А. А. 1919 год. 18-20 августа. Белоказачий корпус генерала Мамонтова в Тамбове // А. А. Горелов, Ю. К. Щукин. Шли годы… : хронология дат и событий, связанных с городом Тамбовом за период с 1918 по 1941 год. – Тамбов, 2007. – С. 40-43.
2. Государственный архив социально-политической истории Тамбовской области (ГАСПИТО). Ф. П-382. Оп. 1.
3. ГАСПИТО. Ф. П-840. Оп. 1.
4. ГАСПИТО. Ф. П-840. Оп. 2.
5. ГАСПИТО. Ф. П-9019. Оп. 1.
6. Громаков, В. А. Мамонтовский рейд в Тамбове (по материалам беседы в В.Л. Дьячковым, доцентом ТГУ им. Г.Р. Державина) // Наедине. – 2009. – 25 февр. – С. 4.
7. Зыбко, Н. П. Тамбовская партийная организация в годы гражданской войны и иностранной интервенции (1918-1920 гг.). – Тамбов: Тамбовское кн. изд-во, 1961. – 40 с.
8. Лаппо, Д. Д. Историография гражданской войны в Центральном Черноземье. – Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1977. – 151 с.
9. Лерх (Лерхе) Иоганн Петрович [Электронный ресурс] // Жертвы политического террора в СССР : сводная база данных Международного общества «Мемориал». - Режим доступа : http://base.memo.ru/person/show/2647026, свободный. – Просм. 09.03.2019.
10. Орловский Николай Петрович [Электронный ресурс] // Нижегородчина : неофиц. некоммер. сайт. - Режим доступа : http://serg.e-stile.ru/page537/, свободный. – Просм. 28.02.2019.
11. Очерки истории Тамбовской организации КПСС. – Воронеж: Центр.-Чернозем. кн. изд-во, 1984. – 503 с.