«МОЯ ДУША ПОЛНА ТОБОЮ…»

И снова письма… Письма Великой Отечественной… В 2005 г. Государственным архивом социально-политической истории Тамбовской области издан, а в 2006 г. переиздан одноименный сборник. Не единожды подборки писем с фронта предлагались вниманию читателей со страниц газеты «Тамбовская жизнь».Между тем, интерес к этим весточкам из прошлого, адресованным, казалось бы, совсем не нам, по-прежнему велик. Почему же так привлекают наше внимание эти полуистлевшие, едва сохранившиеся почтовые открытки и фронтовые треугольники? Почему учащается биение сердца, едва начинаешь читать наспех написанные строчки? Впрочем, некоторые весьма уважаемые люди высказывают и такое суждение: «Зачем публиковать письма? По ним историю войны не изучишь».

Не спорю: описания хода боевых действий, стратегии и тактики противоборствующих сторон в письмах не найдешь (с этой целью лучше обратиться к учебникам, военным мемуарам, монографиям и т.д.). Органы военной цензуры, созданные уже 6 июля 1941 г., вымарывали в солдатских письмах указания на точные места боевых действий и их характер, описание видов вооружения, номера и названия войсковых соединений, имена, звания и должности командиров и сослуживцев. Фронтовики – частые и желанные посетители нашего архива – утверждают, что даже если бы разрешили, солдаты не стали подробно об этом писать. Не до этого было, да и некогда. Главным было сообщить, что жив-здоров и – желательно – где находишься (именно географические названия чаще всего и вымарывались цензорами в письмах). А более всего волновало другое – как здоровье родных, хватает ли хлеба, отоварены ли карточки, есть ли одежда и обувь у детей, чтобы ходить в школу, не заболела ли корова (кормилица семьи), подготовились ли к зиме и т.п.

И во всех письмах – слова любви. Казалось бы, в горниле сражений за долгие месяцы и годы тяжелейших физических испытаний, безвозвратных потерь, крушения надежд и вновь обретения веры в будущую победу сердца могут ожесточиться, а души стать черствее, но нет – какие трогательные, нежные обращения солдат к любимым мы видим: «любимая», «золотая», «драгоценная», «наидрожайшая», «душа моя». За каждым письмом судьба конкретного человека, судьбы его близких, их настроение, ощущения, сомнения, тревоги, надежды и любовь.

Любовь, которую не страшат никакие преграды. Любовь, которая связала навсегда авторов писем, представленных сегодня вашему вниманию.

Он – Яша Назаренко, 1923 года рождения, уроженец г. Батайск Ростовской области, после ранения под Сталинградом направленный на Тамбовские окружные курсы младших лейтенантов. Она – Рита Иванова, 1927 года рождения, коренная тамбовчанка, окончившая семилетку и работавшая счетоводом. Они познакомились в кинотеатре «Родина» весной 1944 г., одновременно подойдя к кассе и узнав, что на ближайший сеанс билетов уже нет. Всё в нем было особенно – глаза, улыбка, душа, необыкновенная эрудиция. «Как увижу его, - вспоминала Маргарита Васильевна, - вся душа моя пылает, вся душа моя горит». По словам Якова, в Рите было «что-то особенное, свойственное лишь немногим девушкам»: «Я за свою жизнь, хотя и не столь долгую, не встречал еще человека с такой душевной красотой как у тебя, способного устоять против всех пороков настоящего времени, сохранить искренность и нежность своей любви». А впереди был 3-й Белорусский фронт, участие в боях на территории Белоруссии, Прибалтики, Пруссии, тяжелейшее ранение… и долгожданная встреча, свадьба, счастливая жизнь. В 1974 г. ушел из жизни Яков Афанасьевич, в 2006 г. не стало Маргариты Васильевны. Но их любовь жива – она в детях и внуках, она в фотографиях, письмах, почтовых открытках. И вслед за великим писателем М.А. Булгаковым хочется сказать: «За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык! За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!».

№ 1
13 июня 1944 г.

Здравствуй, любимая Риточка!..
Твое маленькое письмо, написанное почти через месяц нашей разлуки, до бесконечности обрадовало меня. Невольно вспоминаются те дни, которые мы провели вместе. И Тамбов, еще недавно казавшийся мне неприятным и жутким городом, теперь стал таким близким и родным, как и моя родина. С большим бы удовольствием я вновь посетил бы его, если бы мне сейчас предоставилась эта возможность…
В настоящее время нахожусь на прежнем месте. Завтра буду совершенно здоров и выпишусь в часть. Назначения еще не получил. Хотя бы скорей решалась судьба – безделие ужасно надоело. Настроение хорошее. Жду твоего подробного письма…
До свидания.
Горячолюбящий тебя Я.Назаренко

№ 2
25 августа 1944 г.

Привет из далекой Литвы! Здравствуй, горячолюбимая Риточка!
Родная, вот уже несколько дней назад, как я прибыл в свою часть после многочисленных приключений в дороге. Сейчас нахожусь недалеко от прусской границы, но еще не в боях. Настроение отличное. Скоро – сегодня, может быть, завтра – вступаем в бой.
Теперь мы так далеко друг от друга, что никогда не мечтал о таком расстоянии. Но хотя и большие пространства разделяют нас, я чувствую тебя рядом со своим сердцем, и что-то приятное, теплое вливается в него при одном воспоминании о далеком Тамбове – о тебе, Ритуся. Я по-прежнему верю твоему девичьему сердцу, что оно горит такой же сильной любовью, как и мое, и что никакие расстояния и промежутки времени не изгладят из памяти минувшие дни и не погасят в сердце моем золотой огонек, зажженный тобою. Ты всегда со мной, моя любимая, и, идя в бой, я несу тебя в своем сердце, как знамя любви.
Обо мне не беспокойся, родная. Я непременно вернусь невредимым. Очень жалею, что не успел получить твою фотооткрытку. Если она у тебя сейчас – вышли ее мне по адресу: ППС 30785 «Э», Назаренко Я.А.
Риточка! Пиши обо всем подробней! Как проходит твоя молодая жизнь? Чем занимаешься? Что нового в твоей жизни? Как живут твои родные и подруги? Встречаешь ли ты моих друзей по службе на курсах?
До свидания! Крепко целую!
Яша

№ 3
5 сентября 1944 г.

Привет из далекой Литвы! Здравствуй, горячолюбимая Риточка!
Ритуся, если бы ты знала, как грустно и скучно сейчас на сердце моем. Вот уже полтора месяца ни слова от тебя и около трех месяцев от родных ни малейшего письмеца. Ходишь как волк с НП на огневую. Письма приходят, но только не мне. А как хочется узнать что-либо о тебе, родная! Время ползет как черепаха, и часы кажутся вечностью.
Настроение вообще хорошее – его придает несмолкаемый концерт нашей артиллерии. Фрицы и Гансы по-прежнему упорно сопротивляются на нашем участке. Но недалек тот день, когда под своими ногами я почувствую прусскую землю, увижу тех «фрау», которые в своем логове родят человеческое отродье. Я хорошо помню 1941 год и Сталинград 1942 г. – постараемся, чтобы они надолго запомнили своими деревянными мозгами наш 1944 г., и это будет совсем скоро.
Маргарита, буду очень рад, если ты вышлешь мне ту фотокарточку, которую ты хотела прислать мне в Усмань. Все твои карточки целы и во всех боях я делю с ними радость и горе… Любимая, пиши чаще обо всем. Ты не можешь себе представить, как буду благодарен я.
Твои последние письма в Усмань навсегда запомнились мне. Неужели ты и после моего ответа продолжаешь сомневаться, родная? Правда, рисовать сейчас в своих письмах послевоенное будущее мне очень трудно, т.к. сама жизнь моя может как нить оборваться в любую нежданную минуту. Но пока сердце бьется в груди и кровь струится в моих артериях, я никогда не забуду тебя. Здесь, на далеком Западе, среди огня сражений, ты – единственное мое утешение. Моя душа полна тобою. Я люблю тебя больше и сильнее, чем когда-либо. Хоть и огромное расстояние легло между нами, ты рядом со мной, с моим сердцем.
Как и в прежних боях я уверен, что буду жив, родная, и что победный кубок вина давно налит и ждет меня. Если все окончится благополучно и настанет счастливая послевоенная пора, я вернусь к тебе, Ритуся! Счастье будущего будет зависеть только от тебя. Сердце мое в твоем распоряжении – управляй им честно и умело, оно озолотит тебя. Мне кажется, что это будет так – правда, любимая?
Я хочу встретить тебя такой, какой оставил в мае этого года. Верность твоя, любовь и забота никогда не охладят мое сердца и навсегда возьмут его себе. Я верю в эти счастливые дни и годы и ради их сражаюсь в далекой Прибалтике. А они не за горами!
«Эх, как бы дожить бы до свадьбы-женитьбы и обнять любимую свою!». Я верю в слова этой песни и не только доживу, но и переживу ее.
Пиши! До свидания! Мой боевой привет моим друзьям и знакомым! До скорой встречи! Крепко целую!
Горячолюбящий тебя твой Я.Назаренко

№ 4
24 сентября 1944 г.

Привет с границ Восточной Пруссии! Здравствуй, горячолюбимая Риточка!
Любимая, сегодня у меня первый радостный день на фронте – получил первые два твоих письма. Они дороги уж тем, что первые разыскали меня в дыму и огне сражений. Распечатав их, я долго не мог оторвать свои глаза от портрета любимой, далекой девушки, и твой образ словно живой вырос в дыму передо мной, и тысячи воспоминаний наполнили мое воображение.
Твоим письмам я был рад как малолетний ребенок, нашедший свою мать, затерявшуюся в толпе. Так легко и радостно стало у меня на душе – словно я только что говорил с тобою, родная! Ритуся! Любимая моя, пиши чаще! Твои письма для меня – единственное родное, что может успокоить и развеселить мое сердце.
Родная, ты пишешь, что все же надеешься на нашу встречу. Зачем такая неуверенность и неопределенность? Если бы ты могла заглянуть сейчас в мою душу, ты никогда больше не сказала «все же». Ведь я так люблю тебя, глупенькая моя, что весь полон тобою от головы до ног. Неужели ты не можешь понять этих коротких слов? Не успеют отгреметь последние залпы победы, как я буду у тебя, моя золотая Ритуся! Я люблю тебя так, как еще никогда никого не любил. Я верю тебе и каждому твоему слову больше, чем кому-либо другому.
Маргончик! Я верю, что наше счастливое будущее не так уж далеко, как ты его воображаешь. Вот сейчас я стою у границ Германии, и вот совсем скоро будем в логове немецкого зверья. А после этого настанет то, что давно ждут миллионы людей. Я верю, любимая, что с новой весной придет и наше счастье.
Риточка, живу по-прежнему неплохо. Дождей нет на наше счастье и в траншеях сухо. Ночи, правда, холодные, и утром трава становится белой от мороза. Теперь чувствую себя совсем хорошо, хотя немного простыл и лишился на время голоса. Но это все скоро пройдет, если чаще будешь писать. Друзья у меня теперь новые, и с ними я в первые дни сдружился как с братьями.
Не обижайся, что плохо написано. Пишу ночью при керосинке в тесном блиндажике, а фриц изредка огрызается. Думаю часик уснуть, но не знаю, удастся ли.
До свидания! Крепко целую тебя. Мой боевой гвардейский привет Жене Лукьянову, Пете Паринову и твоим подругам!
Спокойной ночи, Рита!
Горячолюбящий тебя твой Яша

№ 5
13 октября 1944 г.

Привет с фронта! Здравствуй, горячолюбимая Риточка!
Прими мой боевой гвардейский привет и наилучшие пожелания в твоей работе и молодой жизни. Твое письмо с третьей фотокарточкой получил 9 октября, за которое неизмеримо благодарю тебя. Не могу описать тебе своей радости, глядя на твой портрет. Ты словно живая сидишь и смотришь. Ответить мне сразу не пришлось, т.к. были жаркие дни и времени – ни минуты спокойной. Сейчас залез в щель, весь в глине и пороховой гари, и в тесной каморке пишу это письмо, а на верху – не возможно описать – гремит и горит все кругом. О наших действиях скоро услышишь по радио. Пока жив-здоров. Ждем решающих боев. Обо мне не беспокойся!
Крепко целую! До скорой встречи!
Горячолюбящий тебя Я.Назаренко

№ 6
[Между 13 и 24 октября 1944 г.]

Привет с фронта! Здравствуй, горячолюбимая Риточка!
Родная, твое письмо только что получил и спешу дать на него немедленный ответ. Прочтя его под грохот орудий, вой и разрывы снарядов, как-то легко и радостно стало на сердце, и все трудности кажутся не так уж огромными, как они есть на самом деле.
Любимая, очень рад, что тебе удалось уйти с работы и спокойно отдохнуть в домашней обстановке. Ритуся! Ты пишешь, что не знаешь, как поступить тебе в дальнейшем: идти на новую работу или поступить учиться. Я бы посоветовал тебе последнее. Работать ты еще успеешь и она от тебя не уйдет, но учиться не всегда будет возможно. Пройдет некоторый промежуток времени, и ты уже будешь думать кое о чем другом. А сейчас, пока есть возможность, избери приличное учебное заведение и продолжай учебу. Буду очень рад, если последуешь моему совету. Пиши о своем решении.
Немного о себе. В настоящий момент жив и здоров. Нахожусь на прежних рубежах. На днях предстоят огромнейшие бои. Возможно, уже буквально через 2-3 дня буду по ту сторону границы Советского Союза. Чувствую себя хорошо. Настроение отличное – наступательное. Скоро устроим артконцерт для фрицев такой, какой они еще в жизни своей отродясь не слыхали. Надолго запомнят они аккорды советской артиллерии.
Из дому письма получаю регулярно. Живут отлично. Отец уже заготовил бочонок вина для моей встречи. Все пишут, что ждут каждый день конца войны и моего возвращения. Сестренка с 1 октября приступила к занятиям – точно не помню в 6 или 7 классе. Павлик находится в Сумском артиллерийском училище. Срок обучения – полтора года. Пишет часто. Моя мать собирается поехать к нему, ведь они его уже больше трех лет не видели. Он уехал совсем мальчишкой, а теперь почти такой как я, ростом даже выше.
Вчера получил письмо из Тамбова от Жени Лукьянова. Кое-что пишет о жизни нашего дивизиона на курсах. Глупенький – рвется на фронт. Не знаю, что ему нужно еще, жена и ребенок под боком – чего же лучше? Здесь у нас не так как в Тамбове. В кинофильме иногда посмотришь, и то мороз под шкуру заходит, а здесь не фильм, а действительность. Фронт – а не фильм. Пусть подумает и не горячится. Вот сегодня я пережил до десятка артналетов. Снаряды с ужасным воем летят над блиндажом и грохотом рвутся по сторонам. Все проходит пока очень хорошо. Ждем с нетерпением дня и часа, когда прикажут ринуться в решающий бой за нашу окончательную победу. Слушай радио и узнаешь подробности о делах нашего фронта. Обо мне не беспокойся. Передавай мой боевой гвардейский привет друзьям и знакомым. Пиши чаще. Письма твои получаю регулярно и каждый раз оживаю при получении их.
Рита, ты просишь, чтобы я написал тебе свою любимую песню, но ты ее прекрасно знаешь – песнь из к/фильма «Два бойца» - «Темная ночь».
До скорой встречи! Крепко целую!
Горячолюбящий тебя Я.Назаренко

№ 7
24 октября 1944 г.

Привет с фронта! Здравствуй, горячолюбимая Риточка!
Сообщаю, что в настоящее время я жив и здоров, сражаюсь на территории врага. 18.10.44 г. поздним вечером перешли границу Восточной Пруссии и с боями врезались в глубину ее… Зарево пожарищ полыхает вокруг, и густой черный дым, заволакивающий небо, кажется нам сладким и приятным. Ведь это – пламя и дым нашей мести. Пусть увидят немцы и немки руины своих городов и пепелища пожарищ. Пусть узнают они, что такое война. Теперь узнают они, что к ним пришли русские мстить и мстить беспощадно за все их злодеяния. Но это только начало! Ягоды – впереди. Мы отомстим сполна. На нашем пути встречается много русских, украинцев и белорусов, насильно угнанных в Германию в рабство. Теперь часть их свободна и возвращается к себе на родину. Немцев-жителей почти не встречаем. Они бежали в панике вглубь Германии. Чувствую себя прекрасно. Настроение отличное. Твои письма получаю. Не обижайся, если иногда и полмесяца не сможешь получить от меня письма: почта отстает далеко от нас, да иногда и времени нет.
Новостей очень много. Приеду – расскажу подробно обо всем.
Привет друзьям и знакомым. До скорой встречи! Крепко обнимаю и целую тебя!
Я.Назаренко





№ 8
28 октября 1944 г.

Привет с фронта! Здравствуй, горячолюбимая Риточка!
Вчера получил твое письмо за 15.10.44 г., за которое неизмеримо благодарю тебя. С момента наступления письма из родины, от тебя и друзей стали вообще редкими гостями у меня. Но я ни на кого не обижаюсь, т.к. полевой почте трудно разыскать нас при стремительном продвижении наших войск. Родная, ты уже, вероятно, слышала по радио или читала в газетах приказ т. Сталина Черняховскому и поэтому знаешь подробности нашего наступления на территории врага – Восточной Пруссии. Скажу еще одно, что сейчас идут у нас жесточайшие бои за каждую высотку, речушку, хуторок и домик. Фрицы упорно сопротивляются, десятки раз на день ходят в контратаки. Они чувствуют близость последнего часа, близость народного суда и поэтому пытаются всячески оттянуть день расплаты. Но это их не спасет. Мы пришли сюда и не уйдем до тех пор, пока не добьемся окончательной победы. А как хочется, любимая, скорей приблизить этот долгожданный час. У каждого бойца, сражающегося на территории Восточной Пруссии, такие желания. Впереди Кенигсберг, Берлин, а за ними ласковое солнце родины, нежный и радостный, как шелест первой весенней листвы на деревьях, неугомонный лепет любимой, ее теплое дыхание, крепкие объятья и сладкие поцелуи. За Берлином – конец войны, победа и вместе с ней наша будущая счастливая пора молодой жизни. Подумать только об этом и как-то тепло и приятно становится на сердце. Но ведь это скоро, совсем скоро должно случиться. Самое большее – полгода. Счастлив будет тот, кому удастся увидеть эту спокойную мирную жизнь. Я так верен в себя, что, кажется, переживу все трудности, но доживу до победного конца. Рита, ты хочешь взять первенство? Я с этим не согласен – разделим лучше это место на двоих и не будем упрекать друг друга, кто кого сильнее любит. Я думаю, ты не против этого. Не так ли, родная?..
Сейчас минутное затишье. Только кое-где рвутся и охают тяжелые снаряды. Солнце только что взошло, и иней, покрывший белым покровом землю, не успел еще сойти. Утром и вечером холодные зори и резкий ветер Балтики. Сегодня мой чай замерз в фляге – пришлось отогревать на костре. Чувствую себя хорошо. Настроение отличное. Твои фотокарточки всегда со мной – они свидетели жарких и упорных боев.
Новостей очень много, их можно только рассказать. Пиши подробней обо всем.
Пока все! До свидания! Мой горячий фронтовой привет всем друзьям и знакомым! Крепко обнимаю и целую тебя! До скорой встречи!
За прорыв наша часть награждена орденом Ленина.
Горячолюбящий тебя твой Я.Назаренко

№ 9
30 октября 1944 г.

Привет с фронта! Здравствуй, горячолюбимая Риточка!
В настоящее время я жив и здоров. Нахожусь по-прежнему на старом участке фронта в Восточной Пруссии.
Родная, сегодня я только что вспомнил, что через каких-нибудь 7 дней наступит праздник Великой Октябрьской революции, а вместе с ней мой юбилей, т.е. 6.11.44 г. мне будет ровно 21 год. Как жаль, что в эти дни мы будем так далеко друг от друга. Правда, я не знаю, где застанет меня эта дата и в каких условиях, но тебе желаю отметить ее по всем правилам.
Риточка, в этом письме высылаю тебе небольшую открыточку. Пусть цветет твоя жизнь так, как эти розы на открытке. Пока все! До скорой встречи! Крепко целую!
Яша

№ 10
6 ноября 1944 г.

Привет с фронта! Здравствуй, горячолюбимая Риточка!
С боевым гвардейским приветом к тебе Я.Назаренко. Прими наилучшие пожелания в твоей молодой жизни и фронтовые поздравления с Великим праздником Октябрьской революции!
Родная, твое письмо с поздравительной открыткой получил вчера вечером, за которое неизмеримо благодарю тебя. Твое поздравление прибыло вовремя! В жестоких боях на территории врага, в кольце разрывов и огне пожарищ встречаю я сегодняшний день – день своего рождения. В памяти проносятся минувшие дни детства и юности, а громовые раскаты боя не умолкают ни на минуту, прерывая сладкую нить воспоминаний. Завтра ты и многие мои друзья на далекой и любимой Родине будете весело и радостно встречать Великий праздник с рюмкой водки в теплом дружеском кругу. Возможно, вспомните и тех, кто сражается за Ваше счастье, за Ваше счастливое будущее. Гуляйте так, чтобы было о чем вспомнить. Пейте за нас! А наш путь еще далек и труден. Одержим победу – отпразднуем все праздники сразу.
Привет друзьям и знакомым. До скорой встречи! Крепко обнимаю и целую тебя, любимая!
Горячолюбящий тебя твой Я.Назаренко

№ 11
19 ноября 1944 г.

Привет с фронта! Здравствуй, горячолюбимая Риточка!
Поздравляю тебя с первой годовщиной своего праздника – Днем артиллерии. Эта замечательная дата застала меня на краткосрочном отдыхе за 18-20 километров от линии фронта. Жаль, что я сейчас не на переднем крае. Надолго бы запомнили фрицы этот день, как и 7-8 ноября этого года под Гольданом.
Любимая Риточка, сегодня в день юбилея артиллерии я получил сразу 6 писем, одно из которых было от тебя, моя родная, за 9 ноября. Праздник был тем радостней и краше, что сердце мое вновь ожило от твоих нежных и ласковых слов, дорогая.
После долгих месяцев непрерывных сражений какой-то интересной и странной жизнь кажется в тылу, где слышны глухие отдаленные залпы и рокот канонады, а ночью – бледные вспышки на небосводе. Словно короткий сладкий сон, а не действительность осенила меня. Но эти счастливые считанные дни на исходе. Скоро вновь вольемся в мощный фронтовой концерт артиллерийской музыки. Скоро вновь настанут боевые будни, и начнется жизнь, полная тревог, трудностей и лишений.
Сейчас у нас зима – холодная и дождливая – идет то снег, то дождь с холодным резким ветром. Не весьма приятная погода на фронте. Но солдат привык ко всему. Он согрет надеждой скорой победы. Ни дождь, ни холод, ни град пуль и снарядов не страшат его. Одни мечты, одни слова на устах миллионов солдат – Берлин и Родина. В предыдущих письмах ты спрашивала, любимая, куда я раньше вернусь после окончания войны – в Тамбов или на Родину в Ростов. Трудно сказать сейчас что-либо определенное. Ведь война еще продолжается, а война – это безбрежный океан, который может забросить мою судьбу в различные края. Если конец войны застанет меня на этом фронте, то мой обратный путь через Москву-Мичуринск-Воронеж-Ростов. Но разве может вытерпеть сердце юноши, проезжая мимо любимой, хоть на минуту не забежать к ней, хотя бы только для того, чтобы издали посмотреть на нее? Конечно, нет. Я желал бы всем своим сердцем, чтобы на обратном победном пути на Родину я встретил первую тебя, Ритуся. О, если бы это сбылось! Но я не отчаиваюсь, если произойдет и обратное моим мечтам. Лишь бы был жив. Наша встреча неминуема. Ведь Тамбов от Ростова не так уж далек. А меня на семи цепях не удержат в Ростове, если ты по-прежнему будешь ждать меня, если честность и девственность твоя будут такими же, как я оставил тебя. А я верю и надеюсь, что сердце мое не обманет меня. Не правда ли, Рита? Если бы знала, как я грущу и скучаю здесь, на земле врага, где только серая шинель солдата и стоит 6 человек, да желтая глина и серый песок окопов, превращенные в густое месиво безмолвно смотрят на тебя, всегда готовые принять любого в свои объятья.
Твои письма стали очень редкими гостями у меня. А я жду их каждый день. Когда получишь письмо – неописуемая радость вкрадывается в мое сердце, как-то легко и приятно становится. Жаль, что редко они навещают меня. Любимая, помню, ты писала мне, что сфотографировалась и скоро получишь карточки. Жду ее в гости.
Пока все! До скорой встречи! Крепко обнимаю и целую тебя!
Твой Я.Назаренко

№ 12
15 декабря 1944 г.

Привет с фронта! Здравствуй, горячолюбимая Риточка!
Поздравляю тебя с наступлением нового 1945 года и желаю тебе самых лучших успехов в твоей жизни! Пусть новый 1945 год будет самым счастливым и радостным годом в твоей жизни – годом окончательной победы над немецко-фашистским зверьем.
Любимая, твое письмо за 29 ноября получил, за которое неизмеримо благодарю тебя. Недавно я послал тебе письмо, в котором немного поругал тебя за твое молчание – оказывается, напрасно. Плохая работа почты вывела меня из терпения, и я всю горечь своей скуки излил наполовину с руганью в том письме. Надеюсь, что ты не обидишься: порой бывают эти непонятные истории с многими.
Риточка, нахожусь пока на прежнем месте. Живу хорошо, немного заболел, но это скоро должно пройти. Есть предположения через неделю снова быть в бою. Об выезде сообщу.
Погода часто меняется. Вот уже второй день мороз и ветер, а снега ни клочка.
Ты говоришь, что я собираю коллекцию твоих фотокарточек. Напрасно. Я люблю, когда обещанное выполняют. Ты обещала мне и эту – так что будь добра, хоть вопреки своего желания, высылай и как можно скорей!
Пока все! Привет всем! До скорой встречи! Крепко обнимаю и целую тебя! Не сердись!
Твой Яша

№ 13
27 декабря 1944 г.

Привет с фронта! Здравствуй, любимая Риточка!
Любимая, время отдыха кончилось, и я уже за сотню километров от того места, где отдыхал. Я снова на переднем крае, снова в бою. Мягкие постели и теплые комнаты сменились каменистым промерзшим грунтом и уютный дом – холодной, как лед, щелью. Опять целый день гремит, не смолкая, канонада, и седые облака разрывов быстро тают в морозном воздухе. Ночью фейерверки ракет, трассирующих пуль и снарядов украшают горизонт, и громовая музыка артиллерии потрясает окружающие (места), то слышится резкая барабанная дробь пулеметов. Как прекрасно смотреть на это зрелище издали или на экране, восхищаясь его пленительной красотой, и как жутко тому, кто является артистом этого концерта.
Впереди вражеский город*, который в скором будущем мы должны взять. Скоро мы сыграем фрицам*«Танго смерти», и многим другим городам, да и Пруссии в целом.
Писем от тебя по-прежнему нет, и я крайне удивлен этим. Возможно, ты считаешь излишним портить бумагу и тратить время, но почему не скажешь открыто, правдиво, как я привык. Я здесь в бою, на морозе, и то выбираю момент написать тебя десятки внеочердных писем. Но разве можно сравнить твои условия с моими? Никогда! Времени у тебя достаточно. Значит, причина в другом. В чем – я думаю, ты напишешь.
Живу настоящей боевой жизнью, каждый день посылая сотни пудов смертоносного металла на голову врага. Здоровье отличное. Получил правительственную награду – орден Красной Звезды за октябрьские бои.
Новостей особых нет. Жду каждый день твоих писем и фотокарточку. Ты обещала ее 10 декабря выслать, а твои письма идут ко мне 10-12 дней. Значит, ты опять не выполнила своего обещания. Хотя, правда, «обещанного три года ждут». У меня терпения хватит. Дождусь.
Пока все. Привет всем. До скорой встречи! Крепко целую тебя!
Любящий тебя Яша
_______________________
* Название города зачеркнуто военной цензурой.

№ 14
9 января 1945 г.

Привет с фронта! Здравствуй, Риточка!
Твои письма за 13 и 21/ХП-44 г. получил только сегодня. Долго шли и, наконец, добрались! Боже! Сколько упреков и негодований, чего я, конечно, от тебя не ожидал.
Было свободное от боев время, когда мы стояли, времени было много, я отдыхал и, можно сказать, хорошо, часто выпивали в кругу своих офицеров – так это же совсем не значит, что я думаю вообще о «поллитрах», как пишешь ты. Ведь не только мне, но и всем бойцам на фронте выдают каждый день водку, шнапс. Тогда по-твоему все фронтовики – «пьяницы». Мне просто немного обидно, что в твоем воображении я стал «пьяница».
Дар красноречия, за который ты упрекаешь меня, желательно иметь всем. Я же не Юлий Цезарь, чтобы в двух словах описать тебе все, но если тебе так нравится, то я могу и это сделать: писать только «живу, воюю и люблю».
В отношении злополучного письма к твоей подруге, попавшего ко мне, по-моему, ничего особенного нет, за исключением заученного тобою наизусть. Пусть даже мысли мои в порыве минутного гнева и забрались немного в другую сторону, так не следует же из этого делать столь трагические заключения.
Любимая, все твои фотокарточки у меня целы, но в счете их ты ошиблась. Подумай лучше! Хорошо, пусть бы их была у меня и сотня, - мне было бы гораздо веселее с ними воевать и отдыхать. Я хотел быть неразлучен с милыми чертами образа любимой девушки, а не «солить», как пишешь ты. Конечно, больше я никогда не потребую их от тебя, если сама не догадаешься выслать.
Ты обижаешься, что я не отвечаю на твои вопросы. Мне кажется, что я всегда даю полный, исчерпывающий ответ на все. Интересно знать, на какие же вопросы я не ответил тебе? Напиши! Я отвечу, если пропустил.
Ты интересуешься с кем, кроме тебя, я имею переписку. Отвечаю:
1. г. Тамбов – с друзьями по службе на курсах: Петей, Женей, Федей Солдовским и изредка с Николаем Коваленко, г. Киев – с братом Григорием.
2. г. Сумы (УССР) – с братом Павликом.
3. г. Батайск – с родными и друзьями детства.
4. Полевые почты – с моими курсантами, ныне офицерами, и боевыми друзьями.
Вот все мои адресаты, которые часто обижаются, что редко пишу. Но тебе не стоит, ведь ты втрое больше получаешь от меня, чем кто-либо другой.
Риточка! Еще раз хочу сказать тебе – зачем мучить друг друга лишними подозрениями? Ведь я люблю тебя сильнее прежнего. Разве ты этого не замечаешь? Мечтаю о тебе, о нашей встрече в перерыве, когда затихает бой и есть свободная минута. А ночи – настоящий концерт моих мыслей. О! Если бы я мог говорить с тобой без бумажной волокиты, как раньше, мы никогда не нашли бы причины даже для маленькой обиды. Вспомни, мы ни разу за все время не ссорились с тобой. Правда, ведь?
О себе. Живу хорошо. Утром старшина привезет снова грамм по 200-300 русской водочки. С ней легче и веселей живется, и война не так страшна как кажется евреям. (Не сердись только: водка, как и хлеб, положены нам). Скоро ударим по обороне фрицев.
До скорой встречи! Привет всем! Крепко целую тебя!
Твой Яша

№ 15
5 февраля 1945 г.

Привет с фронта! Здравствуй, любимая Риточка!
Любимая, твои письма получаю часто, но отвечать не успеваю. Нахожусь в жестоких боях в 3 км от Кенигсберга. Мороз отбрасывает карандаш из рук. В настоящее время жив и здоров. Чувствую себя замечательно.
Любимая, не обижайся, что редко и очень сжато пишу. Нет времени и очень холодно. Выйду на отдых – опишу, если желаешь, подробней.
Ритуся! Сердечно благодарю за твои письма. Пиши чаще! Жду. Крепко целую! Привет всем!
Яша

№ 16
9 февраля 1945 г.

Привет с фронта! Здравствуй, любимая Риточка!
Знаю, любимая, возможно, уже тысячи проклятий полетели в далекую для тебя Пруссию по моему адресу. Ты, возможно, и обижаешься на меня за мое молчание. Я тебе уже писал, родная, что безостановочное движение с боями вперед на Запад не давало ни минуты спокоя. Было время, когда не спали неделями, неустанно преследуя врага, а о письмах и мечтать не приходилось.
Теперь я в 3 км от центра Восточной Пруссии – Кенигсберга. Положение немного стабилизировалось. Немного отдохнул и решил хоть такими каракулями, но написать тебе письмо.
Все твои письма получаю, за которые от всего сердца благодарю тебя.
Здесь начинается весна. Снега уже нет. Идут дожди, и я сейчас сижу по колено в грязи в 1,5-2 километрах от Балтийского моря. Холодновато. Мокрый как «курица». С каждым днем бои принимают более жестокий характер. В один час приходится переживать за год, в день – за вечность. В марте, если буду жив, думаю, что нас отведут на длительный отдых хотя бы километров на 10-20 от фронта.
Здоровье отличное. Настроение среднее. Жду обещанное тобой!
До скорой встречи! Крепко целую! Привет Феде, Жене, Пете и Николаю К. Теперь они все женаты, ведь они далеки от фронта.
Яша

№ 17
23 февраля 1945 г.

Привет с фронта! Здравствуй, любимая Риточка!
Сегодня праздник – 27 годовщина РККА. Только знаешь, что подошла дата праздника, а праздник… и говорить не стоит. По-прежнему стреляют орудия и рвутся снаряды, свистят пули и воют бомбы, дневной концерт не смолкает и ночью. Кругом все гремит и охает. И в этом беспрерывном гуле есть что-то родное и близкое для всех фронтовиков, но не постижимое для человека из глубокого тыла.
Твоих писем нет больше недели, а я их жду каждый день. Правда, я получаю много других, от друзей и родных, но твои только успокаивают мое сердце. Эти дни я часто вижу тебя во сне то со мной вместе, то с другими. Один раз видел тебя уже замужнюю и мужа, но кто он – не вспомню. Возможно, не перед добром.
О, если бы ты знала, Ритуся, как болит мое сердце в груди, как тоскует и рвется к тебе моя душа. Ты не можешь понять и представить, что делается сейчас в моем сердце, и скука и грусть осаждают его. И если бы не эти жаркие бои, которые дают немного забыться, можно умереть страдая.
Порой мне кажется, что ты не дождешься меня. Ведь трудно удержать сердце молодой девушки одними письмами – письмами с фронта – порой от грубого и прокопченного пороховой гарью сердца. Нахлынет грусть, к сердцу подкатится тоска, и разные мысли лезут в голову. А сколько передумано за считанные минуты между боями. Но это одни мысли. Правда, может случиться и это. Но я верю тому, что ты пишешь, и знаю, что не ошибусь в своих убежденьях.
Риточка! Интересно, почему ты до сих пор не вышлешь то, что давно обещала? Я жду.
До скорой встречи! Привет друзьям! Крепко обнимаю и целую тебя.
Твой Яша

№ 18
25 февраля 1945 г.

Привет с фронта! Здравствуй, любимая Риточка!
Вчера поздно вечером получил твоих два письма, за которые неизмеримо благодарю тебя. В одном из них была твоя маленькая фотокарточка и то, я чувствую, не та, которую ты давно обещала прислать мне. Не знаю, для кого ты их бережешь, а?
Живу по-прежнему боевой жизнью. Здоровье и настроение отличные. Чувствую себя замечательно, хотя на улицу и не показывайся – дождь, грязь, ветер. Вообще погода не столь приятная – особенно здесь на фронте, где ни дома, ни лачуги не встретишь, а если и есть, то только руины. Сама знаешь – война!
Бои с каждым днем все сложней и ожесточенней. Мы стоим у ворот прусской столицы – города-крепости Кенигсберга и не уйдем отсюда до тех пор, пока наше гвардейское Знамя не разовьется на его островерхих крышах, хотя, возможно, и ляжем костьми.
Риточка, мы никогда не говорили с тобой на такую тему. Но именно сейчас мне почему-то хочется поговорить о ней. Вот уже ровно год, как мы знаем друг друга, а пробыли вместе каких-нибудь 4-5 месяцев, но никогда не говорили об этом. Я люблю тебя прежней любовью, и с каждым днем она все глубже и глубже уходит в мое сердце. Ты на три года моложе меня – ровно на три. Жизнь твоя не подвергается никаким опасностям, как и моя раньше. Ты, когда я уезжал, решила ждать меня и об этом утверждаешь теперь. Я не знаю, как бы я расцеловал тебя, любимая, за это, если бы вернулся. Вся жизнь моя была бы твоей. А я ужасно желаю этого! Но Война! И чего только не сделает она с человеком, судьба которого попала в ее лапы.
Любимая Риточка, подумав об этом серьезно, я хочу дать тебе возможность хорошо обдумать всю суть дела. Ты ждешь меня такого, как я уехал. Но каждый день, каждый час боя изменяет человека до неузнаваемости. Характер, воля и чувства быстро меняются. Да и судьба его столь непостоянна. Сегодня я жив – завтра или через час уже забудут, как и звали. Каждая секунда, минута грозит жизни! Жизнь всегда на волоске, готова каждую секунду оборваться. Как видишь, любимая, в условиях нынешнего боя очень трудно выжить до конца войны, хотя и конец близок как никогда раньше.
Ты ждешь меня. Но если я погибну на поле брани? Твое золотое время, которое ты потратишь на мое ожидание, пропадет безвозвратно. Твои многие подруги, наверное, выходят замуж, и ты завидуешь им. Ведь я знаю, что еще много хороших ребят в тылу – гражданских и военных, и не один из них, наверное, пленит твое сердце. Вот именно поэтому я и хочу узнать твое суждение по этому вопросу. А мое положение, моя судьба столь неопределенны. И чтобы ты не обижалась на меня, не проклинала потом – подумай, любимая!
Второе. Меня может ранить или контузить. Вообще изуродовать до неузнаваемости – самое страшное в моей судьбе. Ведь на такого ты и взглянуть не пожелаешь, не подойдешь, обойдешь за километр, не признаваясь, что знала и любила когда-то. Ведь с таким (калекой) не жить тебе во цвете твоих лет! Я знаю, что ни одна из девушек не согласится на это, разве только та, которая всей душой и телом любит его и ждет, каким бы он не вернулся. Но в большинстве такого ждут отца дети (которых у меня нет), а жены – и те изменяют тому, чему они когда-то присягали. Но наши узы с тобой законом не связаны еще, и ты можешь поступить так, как тебе желается! Твоя судьба полностью в твоих руках – не так, как моя! Подумай, любимая, и дай мне настоящий правдивый ответ. Не бойся за правду. Лучше горькая правда, чем прекрасная ложь!
Но помни старую русскую пословицу: «За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь!». Я не люблю неопределенность – ты знаешь! Но если буду счастлив и вернусь – вернусь в далекий Тамбов к тебе. Я хочу встретить тебя такой, какой оставил тебя, уезжая. Именно девушкой – в полном смысле этого слова, чтобы честь твоя была не поругана никем. Другой тебя я видеть не желаю. Ты мой характер знаешь. Пиши открыто.
Не обижайся, любимая Ритуся! Пиши подробней о своей жизни! До скорой встречи! Привет всем друзьям и знакомым. Крепко обнимаю и целую тебя!
Твой Яша

№ 19
27 марта 1945 г.

Привет с фронта! Здравствуй, любимая Риточка!..
Родная, твое письмо рассеяло черную свинцовую тучу сомнений, нависшую над моим сердцем, вселило в него больше верности и любви к тебе, моя крошка. Ты спрашиваешь, чем именно был вызван этот вопрос у меня. Без затруднений могу ответить. Сейчас весна – пора любви, пора веселых и счастливых дней в глубоком тылу, в дали от фронта. Многие жены и девушки именно в это время часто меняют свои решения, признания и клятвы в верности своему другу, если остаются хоть на месяц без любимого. Да ведь немало таких примеров настоящей жизни знаешь и ты сама, дорогуша. Я не хотел быть глупо обманутым и решил еще раз дать полную возможность тебе еще раз серьезно подумать, чтобы не вздыхать потом о минувших счастливых днях весны, чтобы потом не было упреков и разочарований, если я с фронта вернусь не таким (внешне), как ты меня знала. Но, конечно, этого не случится. Без руки, ноги или с изуродованным лицом я, конечно, никогда не вернусь к тебе, моя родная, чтобы не отравить твоей юной жизни. Ни дома, нигде не увидят меня таким – я останусь там, где меня изувечит. Возможно, навсегда – с свинцом в груди и сердцем, полным любви и преданности к тебе, Ритуся. Я очень рад, что ты не похожа на многих современных девушек. Я горжусь тобой – своей любимой девушкой.
Твое письмо я читал в кругу друзей – офицеров и некоторых солдат. Мои боевые друзья также разделяют мою радость и довольны тем, что у меня такая преданная подруга юности, как ты. Больше у меня никаких сомнений никогда не будет. Я верю тебе как никому больше!
Немного о себе. Вчера вновь разгромили фрицев, опрокинули их в море… Чувствую себя хорошо. Живу отлично. Особенно сейчас, когда кругом весна, даже и на моем сердце. Каждый день посылаю тысячи пудов смертоносного металла на головы фрицев. Орудия мои работают как часы – Московские куранты. Взяли за эти последние дни много пленных и богатейшие трофеи.
Пока все. До скорой встречи! Привет друзьям и знакомым! Мои боевые друзья передают тебе свой горячий гвардейский привет и множество наилучших пожеланий в твоей работе и жизни.
Крепко обнимаю и целую тебя! Жди. Вернусь! Целую!
Яша

№ 20
5 апреля 1945 г.

Привет с фронта! Здравствуй, Риточка!
Твое письмо получил, за которое неизмеримо благодарю тебя. Ты спрашиваешь, куда лучше поступить учиться. Мой последний совет – мединститут или фельдшерский техникум.
Родная, сегодня с рассветом иду в жаркий бой на штурм вражеской крепости. Думаю, что дня через два-три вы узнаете об этом. Чувствую себя замечательно. Обо мне не беспокойся!
До скорой встречи! Целую.
Яша

№ 21
13 апреля 1945 г.

Здравствуй, любимая Риточка!
Прими мой горячий привет и наилучшие пожелания в твоей работе и жизни!
Родная, штурм Кенигсберга окончился для меня печально. Горькая обида сковала мою душу. За один час, буквально за один час до нашей полной победы вражеская пуля оборвала мои военные действия. Сейчас лежу в полевом госпитале. Как улучшится хоть немного здоровье, то будут эвакуировать в глубокий тыл. Может быть, попаду в Тамбов в госпиталь. По старому адресу писем больше не пиши. Вышлю новый.
Пока все. До скорой встречи! Крепко целую тебя!
Яша

№ 22
[Июль]1945 г.

Здравствуй, любимая Риточка!..
Я был тяжело ранен – ты не знаешь. Сутки пролежал я на поле боя, истекая кровью. Полуживого подобрали меня мои батарейцы. Может быть, только твоему ответу я и обязан жизнью. Может быть, только он и заставил меня перенести всю госпитальную пытку. Вера в тебя не покидала меня ни на секунду. Тобой я жил и выжил. Выжил на зло всем, кто этого не ожидал. Тебе я обязан жизнью и ее отдам тебе…
До скорой встречи! Крепко целую.
Яша