Родился в 1923 г. в деревне Полковое Тамбовского уезда.

В1938 г. поступил в Тамбовский медицинский техникум. В1941 г. в неполных восемнадцать лет добровольно ушел на фронт. В годы Великой Отечественной войны – военный фельдшер пехотных, танковых и артиллерийских подразделений. Его фронтовые дороги пролегли от Подмосковья до Берлина. Был трижды тяжело ранен и контужен. С войны вернулся инвалидом. Награжден орденами Красной Звезды и Отечественной войны 1-й степени.

С 1946 г. проживал в селе Горелое Тамбовского района, работал в Горельской больнице.

Стихи начал писать в раннем детстве. В годы войны изредка публиковался в газете 12-й артиллерийской дивизии «Меткий артиллерист». С1953 г. его стихи начали появляться в областных газетах, нередко звучали по областному и центральному радио. Автор очерков, воспоминаний о войне, поэтических сборников «Я люблю мою Россию», «Степные рассветы», «Осколки», произведений для детей. Умер в феврале 2000 г.

ФРОНТОВИК

Фронтовик сутуловатый

Смотрит в фото на стене:

Вот таким я был когда-то,

Восемнадцать было мне!

Залихватски чуб закинув,

Вьются волосы волной.

Он стоит, обняв рябину, –

Развеселый, молодой.

Он ли это в самом деле

Шел в атаку в смертный бой,

Сквозь свинцовые метели

В сорок первом под Москвой?

Не его ли под Берлином

Пуля зверская нашла?

И не эта ли рябина

Тыщу дней домой ждала?

Фронтовик сутуловатый

Смотрит в фото на стене:

Вот таким я был, ребята,

На далекой злой войне!

ЭПИЗОД ПОРЫ ВОЕННОЙ

Спит усталым сном солдатским

Милосердная сестра,

А мороз гуляет адский

Возле буйного костра.

Словно порох, треск солярки,

Рядом два танкиста спят.

Слева – сумка санитарки,

Справа - личный автомат.

Ах, какой он дерзновенный –

Фронтовой походный быт.

Эпизод поры военной

До сих пор не позабыт!

САНИНСТРУКТОР ВАЛЯ

Валентине Висун –
бывшему санинструктору
539 ГАП 12 АД

Я часто вижу твой портрет, –

Тебе всего семнадцать лет.

А ты шагаешь по войне

С тяжелой сумкой на спине.

А ты сквозь вой, и свист, и гром, –

То перебежкой, то ползком

Спешишь туда, в кромешный ад,

Где стонет раненый солдат:

– Валюша! Валя, помоги!

А впереди ползут враги,

А впереди во весь опор

Выходят «тигры» на бугор.

И танки прут, и пушки бьют, –

Снаряды рвутся там и тут.

Идет зловещая стрельба,

А над тобой визжит судьба.

Кругом огонь и ты в огне.

ВОТ ТАК БЫВАЛО НА ВОЙНЕ!

ВОЙНА С ЭКРАНА

Война с экрана, как гроза,

Прошла. И нет грозы.

А у меня опять слеза

Скатилась на усы.

И пусть война с экрана

Кому-то, как гроза.

Но только ветеранам

Она всегда – слеза!

ПОД РЖЕВОМ

Порою вспомню... и заплачу.

Гремел под Ржевом третий бой.

Я – саниструктор. Наудачу

Ползу сквозь смерть – к передовой.

Ползу и слышу где-то стоны:

Родимый доктор! Помоги!

А впереди бегут по склону

Навстречу пьяные враги.

И хлещут рьяно, ошалело

Из автоматов прямо в лоб.

И страхом сковывает тело,

И бьет по сердцу страх – озноб.

А мины рвутся залпом рядом,

То чуть левей, то чуть правей.

А мне скорей, скорее надо

Спасать израненных друзей.

И я ползу сквозь дым и копоть,

Сквозь пыль и чад. Земля черна.

А у разбитого окопа

Кричит знакомый старшина:

– Спаси, браток! Детишек трое.

Мне умирать нельзя никак...

Я на себя взвалил героя

И потащил под буерак.

А смерть за мной на черном поле

Крадется следом по пятам.

И сердце рвут – до жуткой боли –

Разрывы мин – и тут, и там.

А тело душит духотища,

И горло давят желваки,

А старшина кричит: – Дружище,

Прошу, потише волоки!

А мне б скорей до медпалатки

В овраг недальный дотянуть.

Хоть этот путь и очень краткий,

Но до чего ж тяжелый путь!

Я тороплюсь. Тащу бедняжку

По полю боя напрямик.

А из него, как из пробитой фляжки,

Жизнь утекает каждый миг.

Ведь старшина мой тяжко ранен,

Насквозь пробила пуля грудь.

А я тащу и повторяю:

– Ну, потерпи еще чуть-чуть!

И тут я слышу: «Дзиу! Дзиу!»

Визжат снаряды: «Бах-бабах!»

И в теле вмиг ослабли силы,

И помутнело вдруг в глазах.

И нестерпимо боль сковала

Мое разбитое плечо.

И кровь из раны побежала

По телу жгуче-горячо.

Мне показалось – груз медведя

На мне бездейственно лежит.

И я кричу: – Осокин! Федя!

Живой ли ты? А он молчит.

А он молчит. В ответ ни звука.

Навек умолк. Навек угас.

О, Боже мой! Какая мука

Меня терзала в этот час, –

Ведь я не спас от смерти друга,

А он меня собою спас!..

Порою вспомню и заплачу, –

Вот так бывало на войне:

Кому была судьба – удача,

Кому – подобно старшине.

И я войне моих проклятий

Еще не вычерпал до дна.

И на весь мир кричу плакатно:

ДА БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТА, ВОЙНА!

СНЯТСЯ ПО НОЧАМ

Как часто снятся по ночам

Бойцы с тяжелою судьбой,

Приходят будто невзначай

Поговорить опять со мной.

Теснятся плотно у стены,

Стоят вокруг меня.

Они приходят из войны –

Приходят прямо из огня.

Кто без руки, кто без ноги,

А кто совсем слепой,

И будто просят: «Помоги

Вернуться в дом родной!»

Я просыпаюсь – в сердце боль.

Зачем нужны такие сны?

Они живут во мне, как бой

Незабываемой войны!

СЕДИНА

Словно пепел стальной – от огня

В русый волос впилась седина.

От какого ж коварного дня

С каждым годом все больше она?

Может, это в боях под Москвой

От берез окровавленный свет

Просочился в мой волос густой

В восемнадцать мальчишеских лет?

Может, это от Курской дуги

Пыль земли, обоженной в боях,

Словно память военной пурги,

Запеклась у меня в волосах?

Может, это днепровской волны

Брызги пены кипящей воды?

Может, это врывается в сны

Жуткий холод минувшей беды?

Может, это вплелись в волоса

Волоконца стерильных бинтов?

Сколько раз мне смотрела в глаза

Смерть седая – страшнее врагов!..

Может, это... И сердце до слез

Боль тупая сжимает опять.

В белизне моих редких волос

Золотистых теперь не сыскать!

Ах, как часто тревожит меня

Незабытая в сердце война...

И все больше от каждого дня –

СЕДИНА. СЕДИНА. СЕДИНА.

 

ГАСПИТО. Ф. 9349. Оп. 1. Ед. хр. 1,4,6.