№ 7
Постановление бюро Тамбовского обкома ВКП(б) «О мобилизации для Воронежского фронта 200 человек коммунистов и комсомольцев и 700 человек женщин и девушек»*
6 октября 1942 г.

Сов. секретно

1. Согласиться с требованием Военного совета Воронежского фронта и призвать в порядке партийной и комсомольской мобилизации 200 чел. коммунистов и комсомольцев из числа военнообязанных до 45-летнего возраста, годных к строю и военнообученных. (Расчет призыва прилагается)**.

2. В этих же целях отобрать в ряды Красной Армии для тыловых и обслуживающих частей Воронежского фронта в строго добровольном порядке из числа физически вполне здоровых в возрасте не старше 30 лет, с образованием не ниже 4-5 классов 700 чел. женщин, девушек на должности шоферов, писарей, радистов, поваров, хлебопеков, портных и т. д. Расчет призыва в разрезе районов утвердить***.

3. Обязать секретарей горкомов и райкомов ВКП(б) и ВЛКСМ призыв как тех, так и других, закончить не позднее 10 октября т. г.

4. Контроль за выполнением данного решения возложить на военный отдел обкома ВКП(б) и обком ВЛКСМ.

ГАСПИТО. Ф. П-1045. Оп. 1. 2623. Л. 12 об., 13. Подлинник.
_____________________________
* Из протокола № 241 заседания бюро Тамбовского обкома ВКП(б) от 29 сентября - 8 октября 1942 г. Постановление принято опросом членов бюро обкома ВКП(б).
** План призыва по мобилизации коммунистов, комсомольцев из числа забронированных военнообязанных не публикуется.
** * Расчет призыва 700 женщин и девушек в разрезе районов не публикуется.

№ 8
Постановление Тамбовского облисполкома и бюро обкома ВКП(б) «О мобилизации рабочей силы для укомплектования учреждений 1-й резервной армии»*
7 октября 1942 г.

Сов. секретно

В соответствии с постановлением Военного совета 1-й резервной армии № 5 от 1/X-1942 г. облисполком и бюро обкома ВКП(б)
п о с т а н о в л я ю т:

1. Выделить в порядке трудовой мобилизации для укомплектования учреждений 1-й резервной армии из числа сельского и городского трудоспособного населения (исключительно одиночек и преимущественно женского пола) на срок военного времени в количестве 296** человек, в том числе:

из Тамбовского р-на – 60 чел., из них: для занятий должности прачек - 57 чел., рабочих - 3 чел.;
из Лысогорского р-на – 43 чел., из них: для занятий должности прачек - 43 чел.;
из Знаменского р-на – 60 чел., из них: для занятий должности прачек - 55 чел., на должн[ость] зав. прачечн[ым] произв[одством] - 1 чел.,
для занятий должностей кладовщиков - 4 чел.;
из П[окрово]-Марфинского р-на – 30 чел., из них: для занятий должн[ости] кладовщиков - 4 чел., для занятий должности рабоч[их] прачечн[ого] производ[ства] - 26 чел.;
из Рассказовского р-на – 50 чел., из них: для занятий должн[ости] бригадира прач[ечного] производ[ства] - 4 чел., рабочих по обслужив[анию] прач[ечного] производства - 46 чел.;
из Платоновского р-на – 30 чел., из них: для занятий должн[ости] бригадира прач[ечного] производ[ства] - 4 чел., рабочих по обслужив[анию] прач[ечного] производства - 26 чел.

2. Обязать под личную ответственность председателей райисполкомов и секретарей райкомов ВКП(б) вышеуказанных районов провести согласно пункта первого настоящего постановления на время войны мобилизации трудоспособного сельского населения в возрасте мужчин от 16 до 55 лет и женщин от 16 до 50 лет с обязательным вручением каждому подлежащему мобилизации повестки (извещения).

Все мобилизованные не позже, чем в три дня с момента получения настоящего постановления, должны быть отправлены в гор. Тамбов и сданы в распоряжение начальника санитарного отдела 1-й резервной армии.

3. Обязать председателей райисполкомов и секретарей райкомов ВКП(б) указанных в настоящем решении районов:

а) обеспечить мобилизованных продуктами питания на время нахождения в пути;

б) вменить в обязанность мобилизованным иметь верхнюю одежду, обувь, белье, постельные принадлежности, чашку, ложку и кружку.

4. Обязать председателя Тамбовского горисполкома тов. Григорьева и секретаря горкома ВКП(б) тов. Моисейцева в двухдневный срок с момента получения настоящего постановления мобилизовать на время войны из числа неработающего трудоспособного населения в возрасте мужчин от 16 до 55 лет и женщин от 16 до 50 лет, а также за счет предприятий и учреждений вышеуказанных возрастов в количестве 24 чел., в том числе:

1) зав. делопроизводством, машинисток - 2 чел.
2) дезинфекторов - 4 чел.
3) санитаров - 2 чел.
4) белошвеек - 8 чел.
5) делопроизвод[ителей], казначе[ев] - 2 чел.
6) зав. складом - 2 чел.
7) поваров - 4 чел.

Мобилизацию провести с учетом пункта первого настоящего постановления с обязательным вручением каждому мобилизованному повестки (извещения). Мобилизованных направить в распоряжение начальника санитарного отдела 1-й резервной армии.

5. Виновных в отказе или уклонении от мобилизации, а также лиц, задерживающих мобилизованных, немедленно привлекать к уголовной ответственности по законам военного времени.

ГАСПИТО. Ф. П-1045. Оп. 1. Д. 2623. Л. 13-14. Подлинник.
______________________________
* Из протокола № 241 заседания бюро Тамбовского обкома ВКП(б) от 29 сентября - 8 октября 1942 г. Постановление принято опросом членов бюро обкома ВКП(б) и облисполкома.
** Так в документе. При подсчете – 273 чел.

№ 9
Письмо командования 733-го зенитно-артиллерийского полка в Тамбовский горком ВКП(б) об ускорении мобилизации девушек в войска ПВО
12 мая 1943 г.

Секретно

На основании договоренности с горкомом ВКП(б) последним по линии комсомола проводится добровольная мобилизация девушек в войска ПВО на оборону г. Тамбова. Это диктуется острой необходимостью в связи с резким увеличением средств ПВО.

Поэтому прошу Вас ускорить последнюю, направляя отобранных девушек, как комсомолок, так и беспартийных, в штаб 733-[го] ЗАП ПВО (Советская ул., клуб «Авангард»). Возраст призываемых девушек должен быть от 1923 г. рождения до 1919 г.
Командир 733-[го] ЗАП ПВО майор Шевелев

Резолюция: т. Рындину. Прошу сообщить кол-во мобилизуемых на 13/V-43 г. [Подпись неразборчива].

ГАСПИТО. Ф. П-735. Оп. 1. Д. 829. Л. 3. Подлинник.

№ 10
Заявление А.П. Васильевой в Тамбовский обком ВЛКСМ о зачислении добровольцем в ряды Красной Армии
25 июня 1943 г.

В Тамбовский обком ВЛКСМ
от гр-ки Васильевой Анны Прокофьевны,
[проживающей по адресу]:
Тамбовская обл., Никифоровский р-н,
село Озерки

заявление

Прошу обком ВЛКСМ рассмотреть мое заявление и удовлетворить мою просьбу. Я желаю добровольно вступить в ряды РККА, отомстить врагу за кровь своих родителей, которые зверски замучены, и отомстить за всех тех, которые погибли от палачей. Сама я уроженка Смоленской области и района, а после эвакуации живу в вышеуказанной местности. С 1922 года рождения, имею незаконченное высшее образование, член ВЛКСМ с 1938 года. За время пребывания в комсомоле не имела ни одного взыскания, также за время своей работы не имею ни одного поощрения*. До эвакуации и после работаю преподавателем географии и химии в 5-7-х классах.

В просьбе моей прошу не отказать. Я подавала заявление в Никифоровский райвоенкомат, но там в настоящее время нет нарядов, поэтому для быстрейшего разрешения этого вопроса решила обратиться к Вам.О результате прошу сообщить по адресу: Тамбовская обл., Никифоровский р-н, Озерская НСШ, Васильевой.
Васильева

ГАСПИТО. Ф. П-1184. Оп. 1. Д. 565. Л. 45. Заверенная копия.
____________________________
* Так в документе.

№ 11
Воспоминания ветерана* 3-й гвардейской Волновахской Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии о В.Д. Калашник
Май 1986 г.

Пятый гвардейский стрелковый полк (в составе третьей гвардейской стрелковой дивизии) подходил к литовской границе.

Июль 1944 года выдался на редкость сухим и жарким, но настроение солдат и офицеров в батальонном и спецподразделениях было приподнятым. Недавно прошли партийные и комсомольские собрания под девизом: «Освободим советскую Литву от немецко-фашистских захватчиков и вернем ее в нерушимый союз братских народов СССР». После этого заметно пополнились партийные и комсомольские организации части за счет приема в партию и комсомол наиболее отличившихся в предыдущих боях солдат и офицеров.

Немалую роль в боевом настрое сыграло и вручение дивизии боевого ордена Красного Знамени в местечке Постава, где на празднике присутствовали и представители пятого гвардейского стрелкового полка.

Находясь на марше, полк принимал долгожданное пополнение и в том числе, впервые, девушек - снайперов. Снайперское движение в дивизии было поставлено неплохо, но в нем принимали участие, в основном, только мужчины, а здесь целое отделение снайперов и все девушки. Приятно видеть среди солдат столько молоденьких девушек (и в тоже время, охватывала непонятная тревога).

Заметно подтянулись ребята: стали строже относиться к себе, к своему внешнему виду и внимательнее друг к другу. Ушли из лексикона лишние слова.

Прибывшие девушки - снайпера были почти одногодки (восемнадцать-двадцать лет), только что сошедшие со школьной или студенческой скамьи (Вера Самохина окончила Тамбовское педагогическое училище) и по комсомольскому призыву пошедшие на курсы снайперов, успешно закончили их и прибыли на фронт, влившись в замечательную семью гвардейцев.

Когда мы, ветераны 3-й гвардейской Волновахской Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии, собираемся вместе (в знаменательные дни), то всегда вспоминаем наших славных девушек - снайперов, умных, смелых, отзывчивых и, конечно, красивых.

В наших воспоминаниях солдатская память воспроизводит их такими и только такими. Тяжелые, смертельно опасные дороги пройдены ими совместно с нами мужчинами в последний год войны, войны, подобной которой не знало человечество.

На счету этих отважных девушек одетых в солдатскую форму (их было девять) сто семьдесят девять убитых солдат и офицеров.

Трудно сказать, как, и невозможно подсчитать, сколько солдат и офицеров Советской Армии дожили до конца войны, а многие живут и работают в настоящее время благодаря метким снайперским выстрелам.

Девичья теплота, нежные умелые руки создавали уют и так нужное спокойствие в минуты недолгого затишья. Уходя на поиск или другие задания, разведчики уносили с собой их милую доброту и искреннее пожелание успеха (а в некоторых боевых операциях они принимали непосредственное участие).

Достойна пера и кисти, похвалы и низкого поклона Советская женщина (надо понимать и девушка), женщина - мать, женщина - труженик, а если потребует Родина, то и женщина - воин, способная нести все тяготы фронтовой жизни наравне с мужчинами (это нашло подтверждение Великой Отечественной войной).

Нам бы хотелось рассказать об одной из них, девушке - снайпере, кавалере многих орденов и медалей - Вере - тамбовчанке, ныне Калашник Вере Дмитриевне, которая в течение последнего года войны воевала вместе с разведчиками, помогала им и переживала за них (это в равной степени относится и к другим девушкам - снайперам). Вера Самохина (какой ее воспроизводит наша память в последние месяцы войны и несколько месяцев послевоенного периода). Выше среднего роста, стройна, отлично сложена, что особенно подчеркивала военная форма, сшитая умелой рукой портного. Светло-пшеничные волосы, немного вьющиеся, были коротко подстрижены, что придавало ее лицу милый мальчишеский вид. Лицо молодой русской девушки было припудрено веснушками, весело взбегавшими на чуть-чуть вздернутый носик. Ровные, сверкающие белизной зубы и полные, словно налитые вишневым соком, губы манили своею свежестью. Тонкие, изогнутые месяцем брови и длинные темно-бархатные ресницы подчеркивали красоту ее глаз, цвет которых менялся в зависимости от настроения и светотеней, падающих на них.

Глаза Веры - зеркало ее души и характера, глаза добрейшего человека. Добавьте ко всему этому умение красиво танцевать (она увлекалась бальными танцами), задушевно петь и вы получите полный портрет Веры Самохиной последнего года Великой Отечественной войны.

Много памятных эпизодов в боевых действиях разведчиков оставил заключительный период войны, но мы расскажем об одном опасном и сложном не только для нас, разведчиков, но также и для девушек - снайперов, которые своими метками выстрелами способствовали выполнению очень трудного задания.

Особенно весомый вклад в ту маленькую победу разведчиков внесла сержант Вера Самохина, заставившая замолчать один пулемет, нейтрализовала метким огнем ДЗОТ и вывела из строя около десяти немцев.

Впрочем, расскажу все по порядку. Это было в Литве 18 сентября 1944 года. Чудесная прибалтийская осень. Наверное, лучшая пора года в этом приморском крае. Ясное и солнечное утро предвещало хороший день. Но для гвардейцев он был и юбилейным - третья годовщина 3-й гвардейской стрелковой дивизии (18 сентября 1941 года 153 стрелковая дивизия приказом Народного комиссара Союза ССР № 308 переименована в 3-ю гвардейскую дивизию).

Перед знаменательной датой разведчикам была поставлена задача в 3-х дневной срок, захватить «языка» как носителя сведений о противнике и как подарок юбиляру.

Разведчики полка дважды пытались взять пленного (16 и 17 сентября), но безуспешно. В запасе оставался один день - 18 сентября (мы знаем, что если нами «язык» не будет взят, то на следующий день полк будет проводить разведку боем, а это на фронте крайность и связана она с большими, но не всегда оправданными потерями).

У разведчиков был на примете хорошо изученный ими объект для проведения поиска - высотка «Журавль» (такое название она получила от колодезного журавля, одиноко стоящего на ее гребне). Она хорошо укреплена с фронта и надежно охранялась соседними высотками (на одну из них 16 сентября был организован поиск, а 17 сентября в районе второй - засада. Обе попытки провалились).

Оставалась высотка «Журавль». Этот объект привлекал наше внимание тем, что немцы на нем вели себя беспечно, надеясь на прочную оборону (с флангов под прикрытием огня высоток, а с фронта проволочным заграждением и противопехотным минным полем).

Хорошо изученный суточный режим немцев на главной высотке дал нам возможность установить, что противник устраивал даже «мертвый час» (с 12час. 30 мин. до 13 час. 50 мин.). Движение на объекте в это время прекращалось, и даже наблюдатели прятались от полуденной жары. Этим «мертвым часом» мы и решили воспользоваться для взятия «языка». Рискованно? Да! Даже очень!

Нам известно, что двухрядное проволочное заграждение заборного типа и легко переставляется, а противопехотное минное поле вполне преодолимо, особенно днем. Фланговые высотки можно нейтрализовать огнем артиллерии.

Совместно с саперами разведчики определили места проходов в проволочном заграждении и минном поле. Мы еще несколько дней назад, т.е. до 16 и 17 сентября предлагали организовать поиск - налет на «Журавль», но нам категорически запретил начальник штаба полка, утверждая, что это ничем необоснованный риск, а вернее авантюра.

Верно, доказывали разведчики совместно с капитаном Полторацким (ПНШ-2) - риск и немалый, но он покоится на продуманной внезапности в сочетании с точным расчетом. Но наши доказательства остались не принятыми. И вот, теперь, после ряда неудач, мы снова вынуждены вернуться к непризнанному ранее объекту, но для этого требовалось согласие командира полка. Подполковник Гудков согласился с нашим предложением и дал добро на проведение поиска-налета на высотку «Журавль». Разговор с командиром полка состоялся в восемь часов утра 18 сентября 1944 года, а через 30 минут разведчики начали интенсивную подготовку к поиску. Мы не ставили и не ставим своей целью раскрыть технологию самого поиска, который, в конечном счете, завершился взятие двух «языков», безусловно, не без помощи пехотинцев, артиллеристов и наших славных девушек-снайперов. Нам бы хотелось воспроизвести в памяти отношение Веры Самохиной к поиску, ее непосредственное участие в нем. Показать девушку-человека, девушку-воина.

Она, как и ее подруги, переживала за разведчиков, желала им успеха, но и в то же время хотела, чтобы поиск не состоялся. А если бы тогда ее спросили почему, она против дневного поиска? Навряд ли бы она нашла разумный ответ на это простое и одновременно сложное «почему?». Ее пугал поиск днем, поиск на открытой местности, на высотку, откуда каждая иголочка видна, которая хорошо укреплена и охраняется «младшими сестрами».

- Ох, уж и придумают эти разведчики, - часто говорила она, улыбаясь, - какие-то «три сестры», а почему не пять или не десять, ведь все здешние высотки так похожи одна на другую.

Сегодня разведчики идут за «языком», но ведь они и до этого ходили много раз. Их поисковые операции были удачными, но часто случались и срывы, например, как вчера и позавчера. Но почему-то тогда не было таких переживаний как нынче?

Девушки-снайпера ходили молчаливые, опечаленные, а помочь разведчикам ничем не могли, разве, что стали более внимательными к ним, но от этого, как думали они, ребятам, наверное, легче не будет.

Какой-то и день сегодня не такой, как обычно, - думала Вера: ясное, безоблачное, синее-пресинее небо, солнце огромным раскаленным шаром медленно поднимается по вогнутому небосклону. Хотя бы ветерок подул. С утра жара! А что же будет в полдень? Трудно, ох как трудно будет сегодня ребятам в таком сложнейшем поиске.

- Пора собирать девушек и отправляться с ними в третий батальон, где будет сосредотачиваться вся поисковая группа, - подумала сержант Самохина, командир снайперского отделения.

Вера со своим отделением в десять часов прибыла на передний край откуда через два часа тридцать минут начнется поиск, о котором заговорят и будут долго помнить не только в полку, но и в дивизии, о котором напишут в дивизионной и армейской газетах.

Не прошло и пятнадцати минут, а все девушки-снайпера заняли отведенные им места и приступили к изучению закрепленных за ними объектов в обороне противника. Разведчики - рядовой Григорий Ротонос и младший сержант Дмитрий Дмитриенко вели наблюдение за передним краем немцев через хорошо замаскированные перископы-разведчики. Снайпер Самохина подошла к Ротоносу и тихо сказала: - Гриша, разреши посмотреть, как выглядят и ведут себя ваши «любимые сестры», особенно «Старшая». Разведчик молча отодвинулся от перископа, уступая ей место. Она подошла и с каким-то непонятным страхом прильнула к объективу и стала смотреть в сторону обороны противника. В начале передний край немцев просматривался плохо, но внимательно присмотревшись, Вера начала различать колодезный журавль, а немного ниже земляную насыпь и узкую щель у ее основания. Вера догадалась, что это амбразура дзота (несколько дней назад она все это видела, но только через прицельное приспособление снайперской винтовки). Маскировка плохая, - отметила про себя сержант Самохина. Вот промелькнула каска, очевидно солдат прошел, заглянул в окошко и скрылся.

- Ах, какая отличная цель, - подумала Вера, но стрелять нельзя, категорически запрещено, а винтовка, вот она, рядом, привычная и послушная подруга. Она посмотрела на снайперскую винтовку и еще ближе придвинула к себе. Холодный ствол приятно успокаивал бьющееся сердце, а прицельное приспособление упиралось в левое бедро. Поворачивая перископ вправо, затем влево от колодезного журавля, шаря им по высотке, Самохина не могла представить, как разведчики смогут преодолеть проволочное заграждение и минное поле. Ой! Каким все это кажется недоступным.

Раздумывая, она подняла перископ чуть-чуть вверх, а потом влево и немного погодя вправо. Вера заметила отблеск стекла из под маленького увядающего кустика, который рос на северном склоне высотки. Присмотревшись к нему, сержант набитым снайперским глазом заметила каску и бинокль, направленный в сторону нашей обороны. Продолжая наблюдать, она правой ногой толкнула рядом стоящего разведчика, который понял ее сигнал и, поддерживая левой рукой стойку, на которой был закреплен перископ, стал на место снайпера и начал внимательно всматриваться в оборону противника, туда, куда только что смотрела Вера. Он увидел чахлый, ничем не примечательный кустик, который не один раз проскальзывал перед его глазами, да и глазами других разведчиков.

- Вера, что ты там заметила, неужели тот кустик на северном склоне? - Так мы о нем давно знаем, но он для нас даже ориентиром не может быть! 
- Ты что, Гриша, ведь под ним наблюдатель! - Тихо, нагибаясь к уху разведчика, - проговорила с тревогой в голосе она.
- Смотри внимательно, Гриша. Ротонос смотрел, но ничего подозрительного не замечал. Чтобы убедиться в своей правоте, он попросил снайпера побыть у перископа, а сам пошел к младшему сержанту Дмитриенко, который вел наблюдение метрах в двадцати правее. Но тот на вопрос Ротоноса ответил: - беспокойство сержанта Самохиной не имеет под собой никакого основания. Эти девчата, - продолжал он, - всегда что-нибудь напутают, хотя мы и относимся к ним с уважением.

Перед возвращением разведчика Вера еще раз посмотрела на кустик и увидела, как каска опустилась вниз. Когда Ротонос вернулся от Дмитриенко, она еще раз попросила его внимательно смотреть за кустиком. Однако к ее совету ни Ротонос, ни Дмитриенко не прислушались. Вера настаивать не стала. На этом разговор и закончился.

В это время мелкими группами начали подходить участники поисковой операции. Первыми пришли лейтенант-командир взвода разведки, его помощник - старший сержант Железняк, а вслед за ними появились и другие разведчики.

Чтобы не мешать им, Вера отошла в сторону и пошла вправо по траншее. У нее из головы не выходил тот злополучный кустик, который может наделать много хлопот, а может и помешать выполнению боевого задания. Продвигаясь по траншее, она подошла к уступу хода сообщения, остановилась, поставила ящик из-под патронов, стала на него ногами и начала мастерить смотровую щель, прикрывая ее планками от ящиков, присыпая их землей. Посмотрела в образовавшееся окошко. Видимость плохая. Тогда сержант Самохина взяла лежащий рядом черенок от лопаты и начала расширять смотровую щель, а когда вновь заглянула - видимость стала лучше, обзор шире, охватывающий почти всю высотку.

Оборудование и маскировка снайперского гнезда заняло всего несколько минут. Выбранное место оказалось удачным, а главное, как раз напротив злополучного кустика.

Просматривая местность вокруг него, но уже через оптическое приспособление снайперской винтовки, Вера теперь ничего подозрительного не заметила, все казалось естественным. Неужели тогда ошиблась и разведчики правы? - тревожная мысль пронеслась в ее голове. Нет, не может этого быть! Надо быть внимательней и взять под неослабный контроль этот «спорный объект».

Отключившись от гнетущих дум, сержант Самохина временно переключилась на изучение левого фланга обороны противника (район, где находился кустик, а перед самым передним краем одиночный окоп). Под кустиком что-то зашевелилось, отодвинулось назад и мгновенно растворилось. Вера была уверена, что к ее «объекту» подходит траншея, но брустверов не видно. Это и сбило с толку разведчиков - наблюдателей. Она проверила уже который раз винтовку, оптическое приспособление, точно определила расстояние до намеченных целей и в первую очередь до кустика и одиночного окопа, выдвинутого вперед метров на десять - двенадцать от главной траншеи. С трепетом и волнением ожидала Вера начала дневного поиска, до которого оставалось немногим более тридцати минут.

Гнетущая тишина - предвестник фронтовой бури. (Молчит немецкая оборона, нет выстрелов и с нашего переднего края. У противников выжидательная тактика). Правда, иногда редкий артиллерийский снаряд прошуршит над нашим передним краем и гулко разорвется где-то в тылах полка. Но земля вздрагивает, словно от зубной боли. Удобно расположив винтовку в окошке, проделанном в бруствере, Самохина успокоилась. Маскировка хорошая, заметить ее со стороны противника трудно (вся наружная часть винтовки была легко смазана вазелином и присыпана тонким слоем земли). Вера невольно посмотрела туда, откуда должны начинать поиск - налет разведчики, но там все спокойно. Часы отстукивали последние минуты трепетного ожидания. Сержант присела на ящик отдохнуть и настроить себя на преодоление страха. Но как ни странно, хотелось спать, очевидно, давала себя знать усталость и нервное напряжение. Она неожиданно вздрогнула от посыпавшейся сверху земли.

- Что это, откуда земля? Но ответ на вопрос пришел сразу же. Одним поворотом глаз Вера увидела на кончике веточки, торчавшей из под бруствера, спокойно примостившуюся птичку - синичку, которая [смотрелм] вокруг маленькими и черными глазками - шариками. Стало спокойно на душе от появления этого живого комочка и в то же время тревожно за ее жизнь. Птичка, повернув глаза и немного нагнув головку, всматривалась и, сколько грусти, во внешнем спокойствии таилось в них, и вдруг, перья пернатого вздыбились, головка повернулась вправо, влево, а затем, нервно взмахнув крылышками, она тихо перемахнула через траншею и скрылась в направлении далеко темнеющего леса. Стало по-детски грустно. Сердце сдавила какая-то непонятная тяжесть. Вера с трудом поднялась и, прижавшись правым глазом к кружку оптического прицела, почти сразу же увидела, как один за другим разведчики выскакивали из траншеи и бежали к проволочному заграждению. Она ожидала выстрелов с переднего края немцев, но их не было. Срабатывала немецкая пунктуальность. И срабатывала против самих же себя. До сознания Веры дошло, что поиск начался и начался удачно, без шума и стрельбы. Стало немного легче на душе, мышечная дрожь постепенно утихла, но руками управлять было еще трудно. Надо побороть волнение и взять себя в руки, - подумала сержант Самохина, только в таком случае можно оказать помощь разведчикам. Она хорошо знала, что победить себя - это психологическая победа, без которой не мыслима победа над противником (Вера сделала это с трудом, но своевременно). Снайпер особое внимание решила уделить злополучному кустику и одиночному окопу, но по мере возможности следить и за другими объектами. Началось томительное ожидание кульминационного момента в поисковой операции.

Минуты, да, что там минуты, секунды могли принести много неожиданностей. Вере хорошо было видно, как раздвигались проволочные заборы (заграждения) и в проходы бросились разведчики. Казалось, что немцы вот вот встретят ребят огнем и начнется невероятное. Однако ни одной живой души на высотке, в окопе и под кустиком не было видно (значит, расчет разведчиков пока оправдывается).

Разведчики, преодолев проходы в проволочном заграждении и минном поле, мелкими группами растекались по «Журавлю», охватывая высотку полукругом. Старший сержант Железняк (Вера сразу узнала его маленькую, но крепко скроенную фигуру) уходил заметно вправо как раз, в направлении кустика, оставив немного в стороне одиночный окоп. За ним бежали: сержанты Миша Вяткин и Мордугалим Хасаншин, рядовой Сергей Куликовский и штрафник Клярушин (Вера несколько раз видела его у разведчиков, выглядел он внушительно). Оборона противника продолжала молчать, даже наблюдателей не было видно, очевидно и они, использовали право на «мертвый час».

Самохина увидела, как Николай Железняк подбежал к траншее и остановился, а затем, сделав несколько шагов назад, пригнулся и бросил противотанковую гранату. Последовал глухой взрыв, и черно-серый клубок дыма начал растекаться над высоткой (это было сигналом для активизации действий всех групп захвата). Следом за первым взрывом последовал второй, но уже на левом фланге, где действовала группа сержанта Перепелицина, а чуть правее - старшего сержанта Гаврилова. Дружно заговорили автоматы по всей высотке. В ход были пущены ручные гранаты.

Страх начал одолевать меня, вспоминает Вера, - но сила воли взяла верх над ним. Я увидела как Коля, бишь старший сержант бросился вперед и скрылся в дыму, очевидно, прыгнул в траншею, а следом за ним Вяткин, Хасаншин и Клярушин. Сережа Куликовский остался наверху. Дым немного рассеялся, и стало видно, как из траншеи, словно мешок вылетел немец, подталкиваемый разведчиками и подхваченный Куликовским. Два разведчика подгоняли пленного быстро, но в то же время и осторожно (требовалось внимательность при прохождении проходов, особенно в минном поле) отходили к нашей обороне. На открытой поверхности высотки появились Миша Вяткин и Мордугалим Хасаншин, ведя огонь из автоматов на ходу по невидимому для Самохиной противнику. Словно мячик последним вылетел из траншеи Железняк, и, стреляя, почему-то уходил влево, где действовала группа старшего сержанта Лифенко, а теперь, преодолев минное поле, возвращалась к своему переднему краю. Николай оказался в створе между кустиком и одиночным окопом.

При разборе операции «дневной поиск», сержант Самохина рассказала: - Мне было тревожно, пот покрывал мое лицо, резко заливал глаза, мешал вести наблюдение. Потребовались невероятные усилия, чтобы успокоиться и продолжать следить за действиями разведчиков и поведением немцев. Железняк по-прежнему находился между минным полем и главной траншеей рядом с моими объектами. И в этот [момент] я увидела, как над одиночным окопом появилась каска, а следом рука, метнувшая гранату в сторону Николая Железняка, но через несколько секунд, взращенная им разорвалась рядом с окопом. В перекрестке оптического прицела вновь вынырнула фашистская голова из окопа. Палец моей руки механически нажал на спусковой крючок винтовки, последовала легкая отдача в правое плечо и цель накрыта, один объект обезврежен. Это понял и Николай. Теперь он стал вести огонь из автомата в другую сторону, медленно отходя к минному полю. Я перевела оптическое приспособление на кустик, держа его на прицеле и своевременно. По траншее (теперь я уже не сомневалась в ее существовании), ведущей к кустику, замелькала каска, очевидно наблюдателя, но добежать немцу не удалось: удачный выстрел сразил его, следом такая же участь постигла и второго немца.

После удачных выстрелов мне показалось, что я окончательно успокоилась. Почувствовала уверенность в себе, поверила в меткость своего глаза и твердость в руках. Мельком взглянув левее своих обезвреженных объектов, и меня охватила радость: отходила группа Леши Перепелицина и Дани Кружилина, а в окружении разведчиков маячила долговязая фигура второго пленного. Молодцы ребята, отлично работаете, - подумала я, радуясь за своих друзей. Но вдруг вспомнила, что поиск еще полностью не завершен. Радость мою словно ветром сдуло. Вновь возвращаюсь к увядающему кустику, и сразу же заметила мелькающую голову над траншеей, но уже без каски. Взяв немного с опережением, выстрелила и, наверное, удачно, так как в районе кустика немцы больше не появились.

Открыла интенсивный огонь немецкая артиллерия. Снаряды и мины рвались вокруг высотки и в районе переднего края.

Взвились в воздух одна за другой две красные ракеты, выпущенные лейтенантом, командиром взвода разведки. Дружно заговорила наша артиллерия и минометы, особенно их огонь, был нацелен на фланговые высотки, надежную охрану «Журавля».

Со всех видов стрелкового оружия повели огонь пехотинцы. Продолжали прицельно посылать пулю за пулей девушки-снайперы. По всему видно, что дневной поиск подходит к концу. Большая часть разведчиков и два пленных немца уже находились в расположении третьего батальона. Оставались в нейтральной зоне перед проволочным заграждением только два разведчика и лейтенант - командир всей поисковой операции.

- Но, что это? - Николай Железняк, словно споткнувшись, упал в минном поле. Лежит один. И кажется без движения? Обида, тревога и страх за судьбу своего товарища охватили Веру Самохину.

И в это время в первой траншеи замелькали головы фашистов, но прижатые огнем артиллерии, стрельбой пехотинцев и меткими выстрелами снайперов, они не могли вести прицельный огонь.

Сержант Самохина посмотрела в район колодезного журавля и ей бросилась в глаза развороченная амбразура ДЗОТа (очевидно взрывом противотанковой гранаты) и в ее рваном и задымленном окне что-то зашевелилось. Внимательно присмотревшись, она сквозь дым и пыль увидела немца, который с чем-то возился, что-то пристраивал. На высотках и подступах к ним бушевал огонь, земля покрывалась шапками взрывов. Немецкую и нашу оборону заволакивало дымом.

Правофланговый ДЗОТ за дымом был плохо виден, но зоркий глаз снайпера заметил отблеск сверкающих огоньков. Огонь вел пулемет, но стрелял вслепую, наугад. Вера поправила винтовку, определила расстояние до объекта, установила прицел и произвела по амбразуре один за другим три выстрела. Пулемет замолк. И вновь внимание снайпера было приковано к Николаю Железняку, который продолжал лежать в минном поле.

- Неужели убит? - с содроганием подумала она. - Нет! Старший сержант поворачивается, даже пытается подняться. Разведчики и командование полка сделают все, чтобы фашисты не добили его, или еще хуже, не уволокли к себе (самое страшное для советских солдат, а тем более для разведчиков). И только Вера подумала об этом, как из главной траншеи выскочили два немца и поползли к Железняку, надеясь, что за дымом и пылью их не заметят. Но заметили и, не только сержант Самохина, а и другие. Пули ложились вокруг фашистов, поднимая фонтанчики пыли. Вот один из «охотников» поднялся и бросился к разведчику, но точный выстрел снайпера навечно прервал его бег. Второго немецкого смельчака добил кто-то из пехотинцев или девушек-снайперов. Но жизнь старшего сержанта оставалась в смертельной опасности.

Вера знала, что множество глаз наблюдают за Николаем. Она была убеждена, что скоро последуют меры для его спасения. Огонь с нашей стороны еще больше усилился, запела свою песню «Катюша» приятно для нас и смертельно для врагов. Под звуки «Катюши» кто-то из разведчиков преодолел проход в проволочном заграждении и по минному полю побежал к старшему сержанту. В начале Вера не могла узнать, кого лейтенант послал на помощь Николаю, но, присмотревшись, узнала сержанта Филяева, одного из лучших разведчиков. Ей казалось, сержант продвигается к Железняку очень медленно. Хотелось крикнуть: «Да быстрее же, милый! Время не терпит, Володя!».

Разведчик, подбежав к Николаю, поправил автомат, быстро нагнулся, осторожно поднял и, прижав Железняка к своей мощной груди, убыстряя шаг, стал отходить к своему переднему краю (примечательно, что автомат Николай не отдал, хотя и находился в полусознательном состоянии). За проволочным заграждением к Филяеву присоединились лейтенант и ефрейтор Нестеров. Наблюдая за отходом последних разведчиков, Вера в то же время бросала свой снайперский взгляд и на высотку, где заметно продолжали накапливаться немцы, хотя им не давали даже поднять головы. Со стороны полка огонь еще больше усилился. Посмотрев на ДЗОТ, сержант Самохина заметила мелькающие тени, но меткие выстрелы снайпера заставили их убраться от амбразуры.

Вера с облегчением вздохнула. Она не только видела, но и почувствовала, что поисковая операция находится на финише. В нейтральной зоне оставались только четыре разведчика во главе с командиром всей поисковой группы. Но и они близки к передней траншее. Однако их сопровождал огонь, который в любую секунду мог накрыть отважную четверку. Неужели может случиться несчастье у самого порога своего дома? Но метр за метром разведчики все ближе и ближе продвигались к цели. Оставались считанные метры.

Вера радовалась, но тело продолжало еще бить нервная дрожь. Она радовалась, что Железняк, наш храбрый Коля, спасен и не попал в грязные, запачканные кровью, лапы фашистов.

Вот они, наши милые разведчики, совсем рядом, рукой подать! Сержант Самохина боялась за последние метры, чтобы они не стали роковыми для разведчиков (она уже знала, что Леша Перепелицын и Даня Кружилин были ранены в трех - четырех метрах от траншеи).

А поэтому Вера с трепетом наблюдала за последними 10-12 метрами, которые преодолевали ее друзья - разведчики. Сердце, сердце девушки - воина билось все сильнее и сильнее. Слезы, слезы близкой радости заволакивали глаза, мешали смотреть. Но она все же увидела, как почти у самой траншеи к Филяеву, на руках у которого лежал Железняк, лейтенанту и Нестерову подбежали два разведчика, а так же три девушки-снайпера. Смешались и все вместе скрылись в траншее, надежно укрывшей их от опасности.

Вера Самохина вздохнула полной грудью и заплакала навзрыд. Заплакала от радости и счастья, счастья которое на фронте измеряется товарищеской верностью, жизнью и победой, пусть даже маленькой, но победой. Победой над заклятым врагом. Ведь из маленьких побед, в конечном счете, слагается одна Великая Победа! 

ГАСПИТО. Ф. 9019. Оп. 1. Д. 1701. Л. 6-19. Подлинник.
________________________________
* Фамилия, имя, отчество ветерана не указаны.

№ 12
Из воспоминаний Е.И. Кречетовой , 1923 года рождения, жительницы с. Красная Криуша Тамбовского района
1993 г.

В 1940 году я кончила 7 классов. Поступила учиться в пед. училище, но судьба меня круто повернула. Родительский дом зажгло молнией. Сгорели корова и телка, остались глиняные стены. За учение нужно было платить денежки, которых у родителей не было. Я бросила учебу и решила уехать на заработки по вербовке на кирпичный завод в Одинцово Московской области. Родные не знали о моем отъезде. А когда узнали, то дедушка сильно обо мне плакал как малое дитя. А родная мать только и сказала: «Пусть поедет – узнает Кузькину мать».

В марте 41 г. мы приехали в Одинцово, а 22 июня началась война, и начались муки. Началась страшная бомбежка. Кругом все горит. Страшный ужас. И вот меня, глупую девчонку, направили на крышу дома брать бомбу щипцами и кунать в воду и песок. Страсть Божия! Теперь приехали военные начальники и взяли девчат с 7 классами, куда попала и я. Привезли нас на станцию Очаково на военный завод. Я работала в стеклодувном цехе, делали пробирочки для таблеток. А многие девчата наливали бомбы горючей смесью. Боже мой, сколько слез было… Света не было. Придут с работы – все смазаны горючим, все на них горит. Плачем, а помочь не знаем чем. Вот немец дошел до Можайского шоссе, и наш завод говорили эвакуировать в Куйбышев. Но встали утром – от завода и следа нет. Я не могу сосредоточить этой страсти. И кто куда попал из рабочих?..

Я попала на железнодор[ожный] вокзал и на товарную платформу на Тамбов. Ехали 7 дней под бомбежкой, но добрались до дома. А пощады нет нигде мне, грешной. Где я не была по Тамбовской области! Окопы рыли в Каменброде*. В лесу за Двойней кору обдирали, желуди собирали. На железной дороге ст. Сабурово снег чистили. На станции Хоботово в лесу с солдатами деревья пилила. Это все по области.

А потом отправили в Тульскую обл. на шахту. Но были молоды и резвы. Собрались свои 10 человек и убежали, оставив постель у жителей. Шли пешком, документов нет. Дома не больше недели были, и за нами приехала милиция. И всех взяли в тюрьму на 5 лет без суда. Но меня Господь помиловал. Вместо меня стояла другая фамилия. Когда я осталась дома, то я перекрестилась на все 4 стороны и просила Бога, чтобы меня взяли на фронт.

Зиму была дома, а летом 43 года косила траву в поле колхоза, мне сказали, что мне в дом принесли повестку на фронт. Я, конечно, перекрестилась и благодарила Бога за просьбу, какую он мне дал. Собрали нас в Тамбов на призывной, и с неделю мы здесь торчали – не собрали сколько им было надо. Мать моя всю неделю ездила и возила по корзинке девчатам малины. А потом приехала – ворота открыты, и нет ни души, и никто у нее не взял малину. Обидно было.

Погрузили нас в товарные вагоны и отправились с родного города на бойню. По дороге многие девочки уходили с вагонов, но оставшихся довезли до Украины и всех разбросали по точкам. Я попала в 671-[ю] отдельную зенитно-пулеметную роту. Сопровождали составы. Три пулемета стояли в составе. Очень было страшно от обстрелов. Да и выносили раненых с поля боя. Когда наши забрали г. Витебск, где была страшная битва, то мою 671-[ю] пулеметную роту оставили на месте оборонять город, где я и встретила Победу в 45 году.

Награды у меня – орден Отечественной войны, медаль «За победу над Германией»** и много других. Да я не думала о наградах, я думала о том, как бы помочь своей России освободиться от врага. […]***. 

ГАСПИТО. Ф. 9291. Оп. 1. Д. 14. Л. 1, 1 об. Автограф.
__________________________________
* Так в документе. Правильно – в с. Каменном Броде.
** То же. Правильно – медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».
***Опущены воспоминания о жизни в послевоенные годы.