№ 1
Из воспоминаний В.М. Семичевой, первого секретаря Тамбовского обкома ВЛКСМ в 1942-1943 гг., о работе в годы войны
29 апреля 1985 г.

Среди членов пленума ОК в 1943 г. были почти одни девушки. Это секретари ОК, ГК и РК: Валя Губарева – секретарь ОК по кадрам, секретарь Моршанского ГК ВЛКСМ Саша Скачкова, Данилкина Аня – секретарь ОК по школам. Все остальные славные девушки – секретари РК, ГК комсомола, вероятно, и работники ОК. Теперь не помню, хотя лица их не забыла!

Все эти девушки пришли на комсомольскую работу из числа учителей школ. Им не хватало жизненного опыта, политической и идейной зрелости. Но призыв партии «Все для фронта, все для победы!» был понятен всем и каждому. Мы все были относительно молоды. Мне было 23 г., Ане Данилкиной, наверное, и того меньше, но все работали, я бы сказала, вдохновенно, самоотверженно. Над всеми довлело чувство долга перед Родиной, перед близкими, ушедшими на фронт.

Мой брат Василий Семичев – рабочий вагонорем[онтного] з[аво]да, комсомолец, был влюблен в Красную конницу. На имя Ворошилова К.Е. написал письмо с просьбой направить его в конную армию. Просьба б[ыла] выполнена. Он был зачислен в Тамбов[ское] кавучилище, а в 1942 г. уже погиб. Пропал без вести. И так почти у всех девушек-райкомовок. У кого отец, у кого брат. Горе у всего народа нашей Родины было одно и ответственность перед ней тоже одна.

Комсомольские организации, как и партийные, численно уменьшились. Нередко проводили на местах не изолированные партийные и КСМ собрания, а совместные. Часто открытые. И это понятно. На них до всех доводилось слово партии о положении на фронтах, о трудовых успехах нашего народа, о необходимости во имя Победы работать, не покладая рук. И слово партии трудящиеся встречали с пониманием.

Видели ли вы когда-нибудь хлеб, который ели женщины, старики, дети в деревне? Он был зеленый, т.к. был на 1/2 или на 3/4 с лебедой. А видели ли вы, чтобы за сохой шел пахарь 7-8 лет? А я видела. Один мальчик приладил к ручке сохи самодельную вертушку. Он пахал, а глаза смотрели на игрушку. А разве на заводах не были подростки по 15-16 лет?!

Ведь неслучайно в эти годы обком партии и обком комсомола работали с 10 ч. утра и без перерыва до 4 часов утра. Связь с молодежью держали все время. Обком не пустовал. Он очень старался выполнять роль комсомольского штаба. Наверное, нам не все удавалось, но мы не бездействовали.

Хочу подчеркнуть, что обком ВЛКСМ все время чувствовал поддержку со стороны обкома партии. Время было оч[ень] трудное. Немцы были под Воронежем, очень близко к границам нашей области. В 1942 г. немцы не однажды бомбили Тамбов, Мичуринск – крупные ж.-д. узлы, через которые шли непрерывно эшелоны на фронт. Опасность прорыва, вероятно, была оч[ень] велика, т.к. ЦК ВЛКСМ утвердил меня секретарем подпольного ОК, и я немало поездила (вернее, походила по 30-35 км) по районам, создавала, подбирала молодежь для подпольной работы. Не знаю, как бы мы проявили себя в подполье, но, несомненно, не бездействовали бы.

Однако в к[онце] 1942 г. фронт стабилизировался, а затем Кр. Армия и разгромила полчища фашистов. И трудящиеся области получили возможность работать более спокойно. Но война – война.

Города и особенно деревни обезлюдели, поэтому трудовой мобилизации подлежали учащиеся старших классов и все женщины-домохозяйки, не имевшие маленьких детей. С 1943 г. обком ВЛКСМ принимал непосредственное участие в отборе молодежи, которая направлялась для восстановления районов, освобожденных от фаш[истск]ой оккупации.

Много усилий было приложено в 1941-1942 по трудоустройству и определению на квартиры эвакуированных с зап[адных] районов СССР. Это были граждане из Белоруссии, Зап[адной] Украины и Зап[адной] Белоруссии. В Тамбов были привезены дети, потерявшие родителей при отступлении, эвакуации. Обком, РК и ГК ВЛКСМ участвовали в распределении их среди населения, среди жителей, желавших усыновить детишек. И позже не раз комсомольские работники навещали эти семьи, проверяли, как живут эти дети. Много внимания уделяла им Данилкина Аня. Надо сказать, она отличалась деловитостью, уверенностью. Она, по-моему, до ОК работала тоже учительницей и имела драгоценные качества педагога, воспитателя.

По вопросам трудоустройства эвакуированных работали все, но надо отметить особо зав. отделом крестьянской молодежи обкома комсомола Золотухина. Это был зрелый, умный паренек. Вскоре его взяли помощником 1-[го] секретаря ОК ВКП(б). После войны он работал первым секретарем, кажется, Краснодарского крайкома партии, а затем в Москве в гос. аппарате. Большим авторитетом пользовалась секретарь Моршанского ГК ВЛКСМ Саша Скачкова. Сейчас она тяжело больна, почти потеряла зрение. И неплохо было бы ее поздравить и сказать спасибо за самоотверженный труд. Я убеждена, что это одна из лучших комсомольских работников в годы Великой Отечественной войны. Это зрелый, умный, политически активный коммунист. Может быть, ей, ветерану комсомола, нужна помощь?

Горкомы и райкомы комсомола оказали существенную помощь по сбору подарков для фронта, особенно для бойцов Тамбовской дивизии. Она сражалась под Курском (это, наверное, Брянский фронт). В дивизию отправлялись не однажды делегации трудящихся области, была и я в одной из них в 1943 г. (вскоре после освобождения Курска).

Комсомольские организации были инициаторами переписки с фронтовиками. Письма, фотографии вкладывались в посылки (теплые носки, варежки, махорка и т.д.), и сама я воочию видела, как бойцы радовались этим письмам, которые подбадривали бойцов, вдохновляли их на бой.

Надо сказать, и с фронта письма также шли лавиной, особенно после телеграммы И.В. Сталина в адрес ОК ВЛКСМ с благодарностью комсомольцам, молодежи области за собранные деньги, за помощь фронту. Обком ВКП(б) принял решение письма опубликовать: часть – на страницах «Тамбовской правды», а затем издать сборником. Такой сборник я подарила 1-[му] секретарю ОК ВЛКСМ в день празднования 50-летия ВЛКСМ. Куда были сданы остальные письма? Они д[олжны] быть в партархиве в фондах ОК ВКП(б), ОК ВЛКСМ и газеты «Тамбовской правды».

Хотелось бы еще отметить следующее. Нам, молодым комсомольским работникам, оказывали существенную помощь партийные органы – ОК, РК и ГК партии, парткомы крупных предприятий. В то же время, несомненно, партийная организация области опиралась в своей работе и на молодежную инициативу, почин, самоотверженный труд юных тружеников. Обком ВЛКСМ совместно с облвоенкоматом не только отобрал значительную группу молодежи на строительство оборонительных рубежей под Воронежем, в партизанские бригады Белоруссии, но и в формировавшиеся тогда в воздушно-десантные группы под Сталинград. Надо отметить, что это была нелегкая работа. Обком не имел транспорта и до районов приходилось добираться пешком, да и беседы шли, главным образом, с теми, кто уже повоевал, был ранен и мечтал об отдыхе.

И последнее. Поскольку зерно, картофель область сдавала в госпоставки, то комсомольцы к весне 1943 г. собирали по селам глазки от картофеля для посадки, удобрение по дворам (золу, куриный помет).

И, наконец, тамбовские трудящиеся, как известно, на свои сбережения купили у государства танки для танковой колонны «Тамбовский колхозник». А воевали на них наши комсомольцы, молодежь.

ГАСПИТО. Ф. 9019. Оп. 1. Д. 1659. Л. 3-7 об. Автограф.

Сборник «Письма с фронта» вышел в свет в феврале 1943 в изд-ве «Тамбовская правда». В него было включено 254 приветственных (благодарственных) письма фронтовиков, направленных в адрес обкомов партии и комсомола, облисполкома, редакции газеты «Тамбовская правда» в конце 1942-начале 1943 в ответ на патриот. почин тамбовских колхозников по сбору средств на стр-во танк. колонны.

В 2005 издан сборник «Письма Великой Отечественной» (из фондов ГУ «ГАСПИТО»).

№ 2
Из воспоминаний И.Л. Ворониной, 1916 года рождения, жительницы с. Отхожее Ржаксинского района
1992 г.

[…]*. Войну встретили утром 22 июня. Из военкомата прискакал человек на лошади, привез повестки. У мужа была бронь, но в конце 1941 г. сняли бронь с 30 % служащих железной дороги, и его забрали на фронт. Осталась с маленькой дочкой и старыми матерью и отцом.

В колхозе на трудодни или давали в молотьбу по 100 грамм, или писали по 30 грамм на трудодни на весь год. От нужды пошла работать на железную дорогу. Работали там почти одни женщины. Зимой меняли шпалы, потому что много поездов проходило, выставляли щиты для защиты путей от снега. За работу платили 30-40 рублей в месяц, а в колхозе не платили – раздавали займы. Налог все равно требовали: коровы нет, а масло давай, кур нет, а 70 яиц в год давай, мяса 40 кг в год отдай. Весной опять шла в колхоз: можно было хоть как-то принести в дом немного зерна, каждый день по несколько колосков. 17 июня 1943 г. товарищ мужа прислал письмо, сожалел о смерти Павла Никитича. Он был ранен в бою у д. Ракитино Смоленской области, умер в госпитале. Похоронка пришла позже.

Так и работала. День Победы встретила 9 мая утром. Соседка Василиса (ее мужа тоже убили) позвала с собой на митинг, который организовали у сельсовета, но я отказалась, сказав, что «ни твоего, ни моего мужа нет, и веселиться нам нечего».

Сразу после войны с Германией в колхоз пришли займы – по 100 рублей на каждый двор. Платить было нечем, и меня и еще человек 10 вызвали в сельсовет, сказали, что если не заплатим, поведут по селу позорить. На следующий день 5 сельсоветских исполнителей повели нас, четырех баб, за которых некому было вступиться по селу. Хорошо, что в этот день заехал брат, майор, по пути на японский фронт. Он начал стыдить исполнителей: «Вы еще доску им на шею повесьте и напишите «Изменники Родины»! Исполнители стушевались и отпустили нас.

Колхоз держался на одних бабах. Бабы и пахали, и сеяли, и убирали, а председатель, бригадиры, агрономы – здоровые мужики – только ходили и командовали.  

Личный архив В.Л. Дьячкова. Фонозапись.
__________________________________
* Опущены воспоминания о жизни в довоенные годы.

№ 3
Из воспоминаний К.М. Михайловой, 1919 года рождения, жительницы с. Саюкино Рассказовского района*
1994 г.

[…]**. Узнала о войне из объявления по радио. Узнали – все кричали.

Во время войны работала также на торфу. Работали в 4 смены: первая смена – с 2 ночи до 8 утра, вторая – с 8 утра до 12, третья – с 12 до 16, четвертая – с 16 до 23.

В бараках жили по 35 человек. Женщины и мужчины отдельно. В войну работали практически одни женщины.

Торф добывали так: была большая машина, по бокам – элеватор, люди туда кидают торф. Был ролик, из которого шла масса. Секач рассекал ее. Отсеченные доски клали на вагоны и куда-то отправляли. Торфом топили фабрики. Рабочая одежда – бахилы, лапти, рукавицы. Своя одежда – полудубленки.

После смены ходили в столовую. Одна соседка сочинила даже стишок:

От столовой до столовой
Только ходу пять минут,
А в столовой – суп перловый,
И по часу его ждут.

Основная еда в столовой – перловка, суп-рассольник, на второе – вареная свекла. Ели также купыри. Недалеко был магазин, но брать еду было не на что, покупали только хлеб.

Во время войны на торфоразработке было много военнопленных. В основном, это были французы – около 700 человек. Они тоже работали на торфу. С русскими отношения были хорошие. Любовных связей не было, но французы заигрывали с нами. Вообще, девушек они называли «панинкой», а меня – Клашагон. Французы приглашали нас на обед, но когда мы увидели, что они варили себе щи с лягушками и щавелем, то сразу отказались. Много французов умерло от голода прямо у нас на глазах. Когда война кончилась, их куда-то угнали.

Личный архив В.Л. Дьячкова. Автограф.
__________________________________
* Запись произведена Н. Бузановой.
** Опущены воспоминания о жизни в довоенные годы.


№ 4
Из воспоминаний З.П. Павловой , 1919 года рождения, жительницы с. Чернавка Инжавинского района
15 апреля 1996 г.

[…]*. Все было бы хорошо, но в 1941 году началась проклятая война. С первых же дней войны мужа призвали в армию, и я с малолетней дочкой перешла жить к своим родителям. Папа Никишин Петр Тимофеевич тоже был призван в армию в 1942 году, а брат Ваня – в 1941. Он воевал на двух войнах – с Германией и Японией. Может, поэтому рано – в 45 лет – ушел из жизни от рака желудка.

В тяжелые годы войны нам пришлось переживать очень много трудностей. Было нас 8 человек: мама Никишина Мария Константиновна, три сестры – Шура (с 1921 года), Рая (с 1930), Сима (с 1933) и брат Толя (с 1938 года рождения) и я с 4-летней дочкой Валей и сыном, который родился в марте 1942 года и назвали его Юрием.

Муж погиб 28 февраля 1942 года в д. Дубаки Демидовского района Смоленской области. Так погиб отец, не зная, что у него родится сын, который за свою жизнь не произнес ни одного разу слово «папа» и не знал отцовской ласки.

Таким образом, с мужем я прожила всего 5 лет, и вот уже живу почти 55 лет вдовой солдата. Муж писал с фронта и просил, если народится сын: «Береги его, будет кормилец». Его слова были пророческими. Действительно, он стал для меня кормильцем, но до этого его надо было еще воспитать, а это далось очень трудно. Замуж больше не выходила и с великим трудом воспитывала двоих детей.

Работала в колхозе: во-первых, косила. Урожай был богатый, колос был крупный и тяжелый, посев полегся. Как ни трудно было косить, но я старалась выработать норму и чтобы получить премию (давали зерна по 16-20 кг). Я очень любила косить, а за нами вязали в снопы и складали в копны наши матери. Во время отдыха настрючим в карманы зерна, придем домой, навертим на вертушке и на ужин болтушку сварим.

Еще на своих личных коровах бороновали землю. Идешь впереди, ведешь коровку, она того гляди наступит на ноги, а бороновать надо.

Для того чтобы прокормить коровку, в посеве рвали поветельку. Нарвешь вязанку, кто-нибудь, стоящий рядом, подымет на плечи, и несешь за несколько километров. А где накосишь побольше, везешь на тачке, впрягаясь впереди двое (мы с сестрой Шурой), а сзади сестры-малолетки Рая с Симой подпирают. Мы все от непосильного труда имели грыжи. Трудно было держать корову, но она была кормилица.

Для того чтобы протопить хату, ездили за соломой в поле и в лес за дровами на салазках за 7 километров. […]*.

В годы Великой Отечественной войны мы все работали от мала до велика. Шура, старшая сестра, работала на торфболоте в с. Хорошавка – это в 7 километрах от Инжавино. Младшие – Рая и Сима – в колхозе. Сажали, поливали, шинковали, срубали и вязали для просушки махорку. Работали на веялке, а ночью ездили за зерном с мальчишками на лошадях к комбайну в поле. Они также пололи просо, скирдовали, носили по 15 снопов на длинных палках.

Помню, как Рая и Сима набрали колосков, стали дома молотить и разбили лампу. На улице этого делать боялись – за колоски сажали в тюрьму. Мы с мамой приходим с работы, а они плачут. В войну приходилось есть хлеб с большей частью лебеды или картофельных шкурок, толченных в ступе, и тот по норме (маленький кусочек). Мама в войну начинала опухать от недоедания, но потом мы взяли ее питание под контроль, так как она все детям отдавала. В военное время тяжело болели дочь Валя и сестра Рая дифтерией, а Рая еще и сыпным тифом.

А когда кончилась война, мне сестра кричит: «Война кончилась». Мы с ней убирали сено для хранения на зиму, заготавливали для коровы. Я упала без памяти и плакала. Плакала и от радости, что кончилась проклятая война, которая унесла много жизней, и от горя – муж с войны не вернулся. Одной ставить на ноги детей было очень трудно.

ГАСПИТО. Ф. 9291. Оп. 3. Д. 9. Л. 1-5. Подлинник.
_________________________________
* Опущены воспоминания о жизни в довоенные и послевоенные годы.